Да, она — верная, верная себе. Faithful — это ее настоящая фамилия, а не псевдоним.
Невыносимо люблю женщин, уж если падающих ниже Марианской впадины, то умеющих и самостоятельно взлететь вверх, успевая еще и силой подъемной волны прихватить с собой пару-тройку мужчин:)
…Она мило улыбнулась и сказала «Не волнуйся!»…»Она такая эффектная — холодная, спокойная и взвешенная»… «Она философствует — и у меня заплетаются мозги, о, она такая непонятная»…
Больше, чем половина песен альбома «Between The Buttons», это любовные послания Джаггера к Фэйтфул.
А она подождала 40 лет да и врезала правду-матку, заявив, что Кейт Ричардс всегда значил для нее гораздо больше, чем Мик.
Было ли соревнованием двух влюбленных молодых мужчин написание для ее, тогда 17-летнего ангела из монастырской школы, песни «As Tears Go By» ? Изменив этой песенкой жизнь Марианн, Джаггер и Ричардс изменились и сами — это было вообще первое самостоятельное произведение в истории «The Rolling Stones».
А ведь было из-за кого биться. Ангелок Мэри, кроме привлекательной внешности и милого голоса, обладала вполне внушительной родословной: род матери Марианн — австро-венгерской баронессы — восходил к знаменитому Леопольду Захер Мазоху, а отец — бывший сотрудник английской разведки, интеллектуал, профессор и переводчик итальянской поэзии. И впридачу веселый дедушка — сексолог, ученик Фрейда, изобретатель машины фригидности, которая должна была спасти человечество путем аккумулирования миллионов женских оргазмов!
Джаггеру, любителю женской красоты и аристократических связей, круто повезло — Ричардс решил, что раз уж на то пошло, то для группы будет лучше, если Марианн станет девушкой Мика.
Если бы не Фэйтфул, то мы знали бы другого Джаггера: она подсовывала ему альбомы, таскала на выставки, вечерами читала Кроули, Рембо, Бодлера, де Куинси. Однажды дала ему книжку одного русского писателя по фамилии Булгакофф. Джаггер прочитал «Мастера и Маргариту» за одну ночь и пришел к ней с горящими глазами: «Какой клевый чувак этот Воланд! Самый привлекательный из всех!» Именно тогда он и написал свою знаменитую песню «Симпатия к дьяволу»(Sympathy for the Devil).
Ах, вы так, тогда мы эдак — среди любовных связей Фейтфул помимо Мика Джаггера и трех замужеств были еще Брайан Джонс, Анита Палленберг, считавшаяся подругой Ричардса, Аллен Кларк из группы «Холлиз», Джимми Хендрикс, Дэвид и Энджи Боуи и еще десятки известных персонажей обоего пола из мира музыки и кино.
А когда Марианн была одна, она играла в пьесах Чехова и Шекспира, снималась в эротических фильмах, в том числе с Аленом Делоном в культовом фильме «Девушка на мотоцикле». Она же первой произнесла с экрана слово «fuck», чисто по-ангельски сказала.
И опять троица — Фэйтфул, Джаггер и Ричардс — сходится вместе и пишут песню «Sister Morphine», которая опять изменит жизнь Марианн и станет трагическим предсказанием ее судьбы. Выкидыш, разрыв с Джаггером, попытка самоубийства и, наконец, несколько лет беспробудного героинового сна.
Но она очнулась и выжила, пережив полную нищету и забытье. И, пройдя длительный курс лечения, возвращается в музыку навсегда, совершенно неузнаваемая и внутренне, и внешне. И другим, абсолютно не ангельским, низким и хриплым голосом споет песни для альбома «Broken English».
И дальше судьба неумоливо потащила ее вверх — альбомы «Dangerous Acquaintances», «A Child’s Adventure», два альбома с песнями Курта Вайля -«Семь смертных грехов» (The Seven Deadly Sins) с Венским филармоническим оркестром и «20th Century Blues», «Strange Weather», «Blazing Away», «Before The Poison», концерты, спектакли, гастроли…
Марианн жива и она прекрасна.

— Где я? Что со мной? — Марианна Фейтфул непонимающе оглядывается по сторонам. Какая-то пустыня, похоже на Мексику, вот только нет кактусов и вокруг странное свечение. Никого, но недалеко от нее стоит большой двухэтажный автобус с надписью «Rolling Stones». Она что, отправилась с ними в тур? Странно, но почему.. Из автобуса выходит человек с гитарой и приветливо машет ей рукой.
— Добро пожаловать, — улыбаясь, говорит Брайан. — У нас здесь спокойно.
— Боже, — шепчет Марианна. — Брайан, но ты же умер!…
…Полчаса назад Марианна Фейтфул сосредоточенно, с видом человека, принявшего серьезное решение, рылась в ящиках шкафов и комодов в спальне. Комоды очень вместительные, отыскать то, что ей необходимо, никак не удается. Все о набиты маленькими пакетиками с белым порошком разных оттенков. Кроме них и свернутых, смятых десяти- и двадцатидолларовых купюр в ящиках ничего нет. В комнатах царит жуткий беспорядок горы женской одежды разбросаны на пат громоздится на кровати, столах, развешаны на стульях… Наконец Марианна нашла то, что искала, — на вид это такой же и кетик, как и все остальные, только порошок внутри слегка коричневый. Придирчиво его осмотрев, она вполголоса пробор мотала: «Чтобы наверняка» и поглядела в сторону ванной. Потом нерешительно села на стул.
…Она смотрит в окно. Сегодняшний день ничем не отличается от сотни таких же — серых, длинных и пустых. Разница лишь в том, что этот день — последний. Так она решила. Продолжать эту никчемную возню больше не осталось сил. А главное — все бессмысленно.
Она придирчиво разглядывает людей на улице, небо, похоронное агентство, которое, словно по заказу, расположилось в соседнем доме. Но нет, ничего особенного — трагического или пророческого — она не видит. Люди как люди, день как день. Не лучший, чтобы покончить с собой, но для этого ведь хороших дней и не бывает.
Марианна вспоминает женщину, которая подошла к ней сегодня в китайском ресторане на углу. Конечно, та и не подозревала, что ее слова станут последней соломинкой, которая переломила хребет верблюду. Наоборот, она ведь только хотела выразить ей свое восхищение.
— Вы Марианна, Марианна Фейтфул! — взволнованно проговорила женщина, подойдя поближе (обычная повзрослевшая хиппушка: потрепанное лицо, волосы собраны в хвостик) — Боже мой, а я ведь была вашей фанаткой! У меня есть все ваши первые альбомы — ну те, где вы совсем молодая. Я читала о вас в газетах, ходила на концерты и жутко вам завидовала — вы такая популярная, пели, снимались в кино, а скольких великих музыкантов знали! Ну и, конечно, из-за Джаггера — наверное, все девчонки в Англии завидовали вам, когда вы жили с Джаггером. А потом вдруг пропали… Вы ведь еще выступаете, правда? Скажите, где вас можно увидеть, я обязательно сходила бы…»
Потом, вглядевшись в лицо Марианны, женщина сокрушенно качает головой:
— Но как же вы изменились! Я даже не сразу вас узнала. У вас все в порядке?
Палочки в руке Фейтфул начинают мелко подрагивать.
— Простите меня, — говорит Марианна хриплым голосом. — Я… я немного нездорова. Мне нужно принять мое… лекарство.
Пошатываясь, она выбирается из-за стойки и поспешно уходит.
По пути к дому Марианна думает о двух вещах: о том, какое именно лекарство она примет из того ассортимента, что хранится в ящиках комода, и о том, что женщина ошиблась: она хотела поговорить с другой Марианной — той, которой давно уже нет. От нее осталась только оболочка, да и та изрядно поистрепалась. Кто ее помнит, кто знает? А ту Марианну знала и любила вся Англия, если не весь мир. Симпатичная веселая блондинка была украшением бурной лондонской жизни. В худющую, затянутую в кожу смешливую Марианну влюблялись все: Боб Дилан, Мик Джаггер, Рей Орбисон, к ней приставал Джимми Хендрикс, а уж художников, актеров и наследных принцев она знала без счету.
Марианна приехала в Лондон без гроша в кармане, сняла крохотную комнатку, пела в барах, а в марте 19б4-го случайно попала на вечеринку, которую устраивал менеджер «Rolling Stones» Эндрю Олдхэм, — и ее судьба была решена. Эндрю, манерный красавец с накрашенными губами и подведенными глазами (что по тем временам было весьма вызывающе), расхаживал по залу, пока не наткнулся на Марианну.
— Кто это, что это? — спросил он голосом капризного попугая. — Почему мы не знакомы?
Марианна представилась.
— Фейтфул? В смысле «верная»? Какой дурацкий псевдоним, нельзя ли придумать получше?
— Да нет, это ее настоящая фамилия, — с готовностью объяснил ее тогдашний бойфренд Джон Данбар.
— Везет же мне: однажды я встречался с девушкой, которую звали Пенелопа Небесная, — также капризно протянул Эндрю. — Ну хорошо, дорогуша, а умеешь ли ты петь?
— Почему бы и нет? — пожала плечами Марианна, изо всех сил стараясь не выдать своей робости.
— Вот и славно. Я сделаю из тебя звезду, — заключил Эндрю и удалился.
Марианна услышала, как он громко говорит каким-то юнцам:
— Я встретил ангела с большими сиськами и подписал с ней контракт.
Джон, наклонившись к ней, прошептал:
— А это, кстати, и есть «роллинги». Мик Джаггер, Кейт Ричарде и Брайан Джонс.
Марианна опустила глаза на свою грудь, а затем перевела взгляд на модную группу. Боже мой, да они же совсем мальчишки…
Но эти мальчишки сочинили для Марианны ее первый хит.
Два дня спустя ей пришла телеграмма: «Завтра в два часа жди у студии «Олимпик» тчк Эндрю». Марианна удивилась: она была уверена, что Олдхэм забыл про нее в тот же вечер. Но в два часа дня оказалось, что в студии ее ждут музыканты — Мик, Кейт и Брайан.
-Они сочинили для тебя кое-что, — торжественно объявил Эндрю.
Он изменился: теперь Олдхэм пребывает в образе гениального, немного безумного композитора — мечется, рвет на себе волосы и дает отрывистые указания звукотехникам.
— Я запер Мика и Кейта на два часа в собственной кухне и сказал: песня должна быть готова к моему приходу!
— Какая песня? — беспомощно переспросил тогда Мик; они с Кейтом раньше никогда ничего не сочиняли, пели чужое.
-Я вам скажу: песня с высокими потолками и большими окнами. И никакого секса.
Два часа спустя Эндрю слушал, как Мик и Кейт поют «As Tears Go By», и орал:
— Гениально! Мы отдадим ее Марианне!
Пластинка записана, выпущена, и вот Марианна сидит в кафе с Джоном, а по радио вдруг объявляют: «Новинка на наших волнах — юная Марианна Фейтфул с песней «As Tears Go By». Ей всего восемнадцать, но ее уже продюсирует Эндрю Олдхэм и она занимает шестое место в британском хит-параде!»
Марианна никогда не забудет выражения, которое появилось на лице Джона: смесь ревности и какой-то детской обиды. Еще бы — он ведь был самым модным парнем в окружении Марианны: владелец художественной галереи, близкий приятель многих поп- и рок-звезд. И что теперь? Эта обида и разрушила их совместную жизнь, хотя Марианна очень старалась сохранить отношения: чуть позже она даже вышла за него замуж, родила сына Николаса… Ей было девятнадцать, ему -двадцать три, но у них, увы, ничего не получилось. Они купили дом, пытались наладить хозяйство, но Джон повис у нее на шее — жил за ее счет, у них постоянно ошивалась толпа торчков из Америки, которые прикатили, прознав, что в Британии по аптечным рецептам можно достать отличный героин. Все эти битники:
Аллен Гинсберг, Грегори Корсо… Утром Марианна выходила на кухню, чтобы согреть бутылочку молочной смеси для Николаса, и видела разбросанные шприцы, какие-то книжки по оккультизму, мятые листки со стихами… Поначалу было весело, потом приелось, а в один прекрасный день она взяла да и выгнала всю эту компанию, а заодно и Джона.
Все-таки странные у них были отношения. Марианна впервые почувствовала это, когда начала встречаться с Миком. Их роман завязался почти случайно: они, как обычно, после концерта «роллингов» пошли смотреть какой-то новый фильм — кажется, Романа Полански, — и прямо в кинотеатре начали по тихоньку разбиваться на пары и исчезать. В результате из всей их компании в зале на экран пялились только Марианна, Джаггер и девушка из группы Тины Тернер. Видно было, что ей тоже жутко хочется остаться с Миком наедине, но Марианна ее пересидела. Они гуляли полночи, болтали о всякой ерунде, Фейтфул долго экзаменовала его по истории времен короля Артура — она почему-то решила, что если Мик ответит правильно, они обязательно должны переспать. И Джаггер не подкачал: не моргнув глазом рассказал и про Мерлина, и про Святой Грааль. Это была поистине волшебная ночь; правда, наутро они честно делали вид, что ничего не произошло. К тому же Мик имел законный повод держать их отношения в секрете: у него была постоянная подружка, Крисси, которая просто открутила бы ему голову.
А через неделю Марианна оказалась в постели с Кейтом Ричардсом. Сказать по правде, он ей нравился куда больше Мика, и после ночи с ним (все опять произошло случайно, совершенно случайно) она едва не потеряла голову. Утром Марианна уже была почти готова сказать ему, что влюбилась, как вдруг Кейт тихо и даже как-то сочувственно произнес:
-Ты лучше не смотри на меня так. Знаешь, кто на самом деле сходит по тебе с ума?
— Кто? — оторопела Марианна.
— Да Мик, кто еще. Только о тебе и талдычит.
Марианна потеряла дар речи: с такими проявлениями мужской дружбы ей сталкиваться еще не приходилось. Когда Кейт оделся и уже собрался уходить, она, вдруг вспомнив кое-что, торопливо спросила его:
— Да, кстати, а как ты думаешь, что стало со Святым Граалем?
— Граалем? — недоуменно переспросил Кейт. — Ты, крошка, шутишь или как?
Мик и правда названивал ей почти каждый день, и очень скоро Марианна решила, что это судьба. Да и кто бы на ее месте поступил иначе? В одной Англии нашлись бы тысячи девушек, которые отдали бы все за ночь с Джаггером… К тому же Марианне не хотелось больше думать о деньгах — ее пластинки продавались все хуже, с Эндрю она порвала, да и ездить в туры больше не хотела: очень уж это утомительно, особенно с Николасом на руках. А Джаггер — он мог позволить себе все. Рождество 1966 года они впервые провели вместе: она переехала к Мику, украсила его дом коврами из Марокко, и жизнь стала похожа на разноцветное колесо, которое катится куда-то за горизонт и не думает останавливаться. Марианна с Миком были королем и королевой свингующего Лондона, этого нового Иерусалима всех модников планеты, — дружили с лучшими людьми, их везде принимали, каждый день они отправлялись на какие-нибудь вечеринки или сами закатывали роскошные приемы. Бали, Бразилия, Марокко, Испания, римские палаццо, пляжи Барбадоса… Конечно, настроение немного портила Крисси — она звонила, рыдала и даже подала в суд, думая отсудить у Джаггера хоть сколько-нибудь денег. Но сказать по правде, Марианна ей не сочувствовала: подумаешь, какая-то глупая кукла! Пару раз она из женского любопытства порылась в ее вещах — ими был завален весь дом. Ничего интересного: пара смешных париков, коробка с разнокалиберными флаконами духов, какие-то боа… Конечно, ей было странно, что Мик так долго возится с Крисси, — это потом она узнала, что Джаггер сам никогда никого не прогоняет и жутко не любит расставаний. Что-то вроде эмоциональной жадности: будь его воля, он всех своих бывших девушек зарывал бы в саду, как собачка, прячущая кость до лучших времен. Но какая разница? У них-то все будет по-другому.
И поначалу так оно и было. Она ездила с Миком на гастроли — в Испанию, Ирландию, Францию. Никогда не забудет, как впервые приехала к нему в Италию — репортеры застукали их в аэропорту, поднялся дикий шум. «Rolling Stones» тогда впервые вкусили настоящей славы — истерика вокруг них была страшная, и, конечно, всем было интересно, с кем это живет Джаггер. Чтобы не скитаться по гостиницам и не прятаться от папарацци, они тогда сняли небольшую яхту и плавали на ней вдоль побережья, останавливаясь в маленьких городках, где их никто не знал. Все было так чудесно… В один из дней они попали в сильный шторм, Николас жутко перепугался, начал плакать, и Мик повел себя как настоящий мужчина: успокоил малыша и Марианну, прижал их к себе. Нежный и надежный, в брызгах морской пены — таким Марианна запомнила его на всю жизнь. Как жаль, что скоро все это закончилось…
Когда все пошло не так? Марианна столько раз думала об этом и не могла найти однозначного ответа. Возможно, в тот странный вечер, когда они остались наедине, а за стенкой, в соседней комнате, спал Кейт, как обычно оставшийся у них на ночь. Мик тогда шепнул ей:
— А знаешь, чего я хочу на самом деле?
Марианна поежилась: она-то знала, когда мужчины начинают говорить таким сладким голосом. Что за тайные фантазии у Мика? Наручники? Хлыст?..
— Больше всего я хотел бы, — продолжал Джаггер, повышая голос, -чтобы сюда сейчас вошел Кейт. Я бы вылизал его с ног до головы, клянусь Богом!
Последнюю фразу он почти проорал, и Марианна догадалась, что произносилась она не для нее, а для того, кто сейчас в соседней комнате: стены в доме были тонкие. Она видела, что Мик не шутит и не дурачится, и тогда впервые задумалась: насколько хорошо она знает парня, с которым живет? Нет, она, конечно, была девушкой вполне свободных взглядов — в шестидесятые по-другому просто нельзя, но все-таки принять такой поворот сюжета так и не смогла.
Конечно, не это стало причиной их разрыва — ведь слова Джаггера так и остались словами, хотя повторял он их потом неоднократно. В конце концов Мик несколько раз заставал ее в постели с Анитой — и ничего, все только весело хохотали. Хочешь слыть продвинутой — не будь ханжой, думай только о своем удовольствии. Да и Анита к тому времени ушла от Брайана… к Кейту! Все перемешалось, перепуталось; вот только Брайан оказался лишним среди них и не смог этого пережить.
Может быть, говорила она себе, надрыв в их отношениях случился во время того знаменитого скандала в феврале 19б7-го, когда всю их большую компанию арестовали в доме Ричардса — они были в невменяемом состоянии. Марианна тогда прославилась на всю Англию: она вышла встречать полицейских абсолютно голая, закутавшись в гигантское меховое боа, и, когда ее попытались обыскать, роскошным жестом скинула его и сделала книксен. В тот вечер происходящее казалось всем присутствующим каким-то глупым и дико смешным фарсом: каждый из них принял внушительную порцию LSD, и полицейские виделись им настоящими марсианами. Но это не было смешным: Кейта и Мика, а также арт-дилера Роберта Фрейзера, у которого нашли 24 порции чистейшего героина, в наручниках отправили в тюрьму, а про Марианну стали писать ужасные вещи: якобы в доме была оргия, и обдолбавшиеся рок-звезды творили с невинной девочкой всякие гадости — одна из газет сообщала, что, когда полиция ворвалась в дом, Мик как раз откусывал шоколадный батончик «Марс», торчавший у Марианны между ног. Сильнее оскорбить ее было невозможно — ведь ни о каком сексе, не говоря уж об извращениях с шоколадом, на самом деле и речи не шло — это было Великое Кислотное Путешествие, и на такие мелочи его участники не разменивались (к тому же половина друзей были геями, так что в ее сторону и не смотрели). Главное же — Марианна отказывалась считать себя невинной жертвой: она была полноправным членом их рок-коммуны. Черт, да ведь она столькому научила Джаггера! Не будь ее, Мик так и остался бы наглой задиристой обезьянкой, не имеющей никакого понятия ни о литературе, ни о живописи. А она подсовывала ему альбомы, таскала на выставки, вечерами читала Кроули, Рембо, Бодлера, Де Куинси. Однажды дала ему книжку одного занятного русского писателя по фамилии Булгакофф. Джаггер прочитал «Мастера и Маргариту» за одну ночь и пришел к ней с горящими глазами: «Какой клевый чувак этот Воланд! Самый привлекательный из всех!» Именно тогда он и написал свою знаменитую песню «Симпатия к дьяволу».
идимо, всех — и журналистов, и самого Мика — обманывала ее внешность. Когда Эндрю назвал Марианну «ангелом», онне сильно погрешил против истины, вид у нее и вправду был ангельский: нежная улыбка, громадные сверкающие глаза, а также, как писали тогда в газетах, «лучшее тело в истории рок-н-ролла». Но она вовсе не была тихоней, о нет! В конце концов, в ее жилах текла кровь испанских принцев и мятежного Леопольда фон Захер-Мазоха. Ее мать была гордой австро-венгерской баронессой, отец — офицером британской контрразведки. Он вывез ее из полуразрушенного Будапешта и тем самым спас от газовой камеры. Их семья не вписывалась в привычные рамки: маму ее новая британская родня всерьез считала ведьмой, отец был просто-таки помешан на контроле и дисциплине. А уж дед! Сексолог, ученик Фрейда, изобретатель машины фригидности, которая должна была спасти человечество путем аккумулирования миллионов женских оргазмов! Он никогда и ни при каких обстоятельствах не принимал ванны. «Я в них не верю», — гордо говорил дедушка, самый грязный и дурно пахнущий старикан, какого Марианна когда-либо встречала в жизни. В общем, так вышло, что, когда ее сверстники еще читали сказки матушки Гусыни, девочка уже неплохо разбиралась в психоанализе, а на ночь читала «черного» романтика Лотреамона. С тех пор мало что изменилось. У нее были странные представления о мире и о мужчинах, на жизнь она смотрела как на авантюру, которую следует закрутить как можно круче, не думая о последствиях. Потому Марианну и бесила мысль, что ее принимают за невинную девочку, беспомощную жертву обстоятельств.
Как хотела бы Марианна вместе с друзьями пережить это опасное приключение — арест, суд… Уж она бы выступила, сказала все, что думает! В конце концов часть из найденных наркотиков именно ее. Но Джаггер, благородный Джаггер принял все на себя — и вот теперь она навещает его в тюрьме, терзаемая жалостью к любимому и одновременно ревностью к его завидному положению.
Сам Джаггер ничего завидного в пребывании в тюрьме не видел; на одном из свиданий он вдруг потерял самообладание и разрыдался как мальчишка. «Что мне делать? — всхлипывал он. — Что мне теперь делать? Нас всех посадят!» Марианне нужно было его утешить, найти верные слова, а она на него накричала: «Возьми себя в руки! Ты не должен раскисать!» Джаггер вскинулся, как от удара, и посмотрел на нее злыми, совсем чужими глазами. Она поняла, что сделала ошибку, но исправить уже ничего не могла.
Их арест закончился условными сроками и сделал «роллин-гов» главной группой страны — попав за решетку, они прославились больше, чем если бы записали десяток гениальных альбомов, и теперь только «битлы» могли соперничать с новыми кумирами нации. А вот их с Джаггером отношения ухудшались день ото дня. Кроме того, Марианна вдруг явственно ощутила свою полную никчемность — ведь всем она интересна только как девушка Джаггера, а не сама по себе. И, между прочим, в жизни этой «девушки» не так уж много веселого: Мик с утра до вечера пропадает в студии, а она сидит дома и ждет его, словно наложница — своего султана. Частенько к ней заглядывает Анита — она живет в соседнем доме и точно так же ждет Кейта. Они болтают, пьют, курят гашиш, иногда целуются, а потом идут по магазинам проматывать деньги своих бойфрендов. Сперва это было забавно, потом надоело, и очень скоро Марианна стала ощущать внутри какую-то тягостную пустоту. Зачем она живет, к чему все это?
Она пыталась что-то делать. Играла в каких-то дурацких фильмах, прославилась тем, что первой произнесла с экрана слово «fuck», снималась в софт-порно с Аленом Делоном — Марианна не могла удержаться от смеха, слушая его напыщенные реплики, отчего каждую сцену приходилось переснимать, как минимум, трижды. Она играла и в театре — роль в чеховских «Трех сестрах» удавалась ей особенно: Марианна так выкладывалась, что пару раз прямо на сцене падала от нервного переутомления.
А потом Фейтфул стала падать уже по другим причинам: в конце шестидесятых наркотики медленно, но прочно вошли в ее жизнь, и отказаться от них Марианна была не в силах. Играя Офелию, она кололась героином прямо между выходами на сцену. Ее дублерша, никому тогда не известная Анджелика Хьюстон, позже призналась, что больше всего они боялись, как бы их прима не протянула ноги прямо на подмостках. Марианна даже пробовала писать песни — сочинила мрачную «Сестру Морфин», балладу о конченом наркомане, живущем от дозы к дозе. А меньше чем через год сама стала героиней этой баллады.
Однажды она пришла домой в неурочное время и услышала, как Мик говорит по телефону с менеджером компании «Atlantic Records», выпускающей альбомы «Rolling Stones».
— Мы вкладываем в вас тридцать миллионов, — неслось из динамика громкой связи. — И, естественно, хотим каких-то гарантий. Твоя Марианна непредсказуема. Она плохо на тебя влияет. Она может сорвать все дело. Мы не имеем права так рисковать. Избавься от нее, Мик, и все будет в порядке.
И Джаггер — ее любимый, самый близкий ей человек — смиренно отвечал:
— Да, я понимаю, ты прав, чувак… Надо что-то делать, я подумаю.
Когда Марианна зашла в комнату, Мик торопливо снял трубку и кое-как закончил разговор.
— О, ты пришла так рано? — улыбнулся он Марианне. И добавил как ни в чем не бывало: — Собирайся, детка, завтра мы летим в Сидней.
…Они шли уже долго, и пейзаж вокруг неуловимо менялся. Марианна видела какие-то строения, в каждом из окон были лица, и все они внимательно и скорбно наблюдали за ней.
— Ты ведь уже была здесь, помнишь? — вдруг спросил Брайан. — Сидней, 1969-й, через три дня после моей смерти. Ты почти осталась, но, видно, тогда еще время не пришло.
Марианна огляделась и вспомнила: да, она была здесь. И ею вдруг овладел страх. Она в ужасе схватила Брайана за плечо, но рука ощутила лишь пустоту и холод.
— У нас здесь нет тел, — мягко сказал Брайан. — Есть только память…
…Это был Сидней, австралийские гастроли «Rolling Stones». Все шло к концу, их прекрасный мир распадался на части. Нужно было бежать, бежать со всех ног, но Марианна никак не могла себя заставить. Разве можно бросить Мика, если он ведет себя как ангел? Она тогда совсем отчаялась: подождала, пока он заснет, и наглоталась снотворных таблеток. Это был жест отчаяния -единственное, на что она оказалась способна. И тогда — да, теперь она вспоминает — ей действительно привиделся Брайан. Только он был очень большим и с каким-то дурацким индейским коком на голове. Он взял ее за руку и повел по странной, очень странной местности, практически не говоря ни слова. Они брели долго, пока не подошли к пропасти, из которой бил яркий свет.
— Ты идешь? — спросил Брайан, встав на край, и Марианна вдруг ответила:
— Нет-нет, мне надо остаться и подождать Мика.
— Ну как знаешь, — ответил тогда Брайан и шагнул вперед.
Мик ее и спас: проснувшись и обнаружив Марианну лежащей на полу, он немедленно вызвал «скорую» — и, как оказалось, успел в самый последний момент. Марианна лежала в коме шесть дней, очнулась, когда доктора уже потеряли всякую надежду. «Я видела Брайана, — это было первое, что она сказала. — Он говорил со мной».
Мик, не веривший ни в Бога, ни в черта, испуганно перекрестился.
— Не говори никому, — попросил он ее. — Тебя и так считают немного сумасшедшей. Слава Богу, что ты вернулась.
— Дикие лошади не могут унести меня, — пробормотала Марианна.
Джаггер хмыкнул, а позже вставил эту строчку в одну из самых известных своих песен.
После неудачной попытки самоубийства в Сиднее Мик еще как-то пытался исправить ситуацию: они вместе ездили на далекие тропические острова, дурачились с Николасом, даже подыскивали дом где-нибудь на берегу моря — чтобы был белый пляж, кораллы, кокосы и больше ничего. Но в 1970-м, на съемках фильма «Представление», все окончательно разрушилось. В главных ролях снимались Мик, Анита и друг семьи, театральный актер Джеймс Фокс. Мику досталась роль загадочной рок-звезды, удалившейся на покой и живущей в собственном поместье с двумя девушками, одну из которых как раз и играла Анита. Мик вошел в роль, как нож в масло, он всю жизнь менял маски и теперь с удовольствием примерил новую. Только на этот раз, не без участия Марианны, он попробовал сыграть… своего покойного друга Брайана! Он скопировал все: его паранойю, манеру говорить, жесты, даже темп речи — и в результате, как и Брайан, к удивлению и оторопи друзей, увлекся Анитой. А та, увидев в Джаггере свою умершую любовь, ответила ему взаимностью. И вот этого предательства Марианна уже не могла перенести. Ведь в то время она ждала от Мика ребенка, как он мог?! После съемок у нее случился выкидыш на нервной почве, но ей уже было все равно.
Оскорбленный до глубины души, Кейт теперь целыми днями сидел дома, выплескивая свою злость и унижение в песнях, которые станут основой самого мрачного альбома «роллингов» -«Пусть все кровоточит», а Марианна вовсю практиковала старый способ ухода от реальности — наркотики потихоньку подчиняли ее себе. Когда съемки закончились, Анита решительно прекратила их неожиданный роман с Миком. Все сделали вид, будто ничего не было, но что-то неотвратимо изменилось, и Марианна начала тихо мстить. Она изменяла Джаггеру с какими-то свободными художниками, с одним даже удрала в Рим, и Мик ездил вымаливать у нее прощение. Она спала с драгдилером «роллингов», затем с принцем Станиславом Клосовски де Рола — вообразите, он забрался к ней в дом по водосточной трубе! «Что ж, такой поступок заслуживает поощрения», — сказала тогда Марианна, и они неплохо позабавились в постели. Она увеличивала дозы и падала на великосветских приемах — на одном из званых ужинов в замке герцога Уорвикского просто рухнула лицом в тарелку с супом. Это тоже была месть — месть Мику за его идиотское увлечение всеми этими надутыми аристократами.
Пережив клиническую смерть, она на многое стала смотреть другими глазами, а теперь окончательно убедилась, что ее уход из жизни был бы многим на руку. Что говорить: пока она лежала в коме, Эндрю Олдхэм поспешно издал сборник лучших песен Марианны, украшенный ее фотографией в черной рамке и с готическими буквами, как на надгробии. «Что ж, -подумала она, — умерла так умерла. Больше вы обо мне никогда не услышите».
…1972 год, Сохо. В дешевом китайском ресторанчике в самом углу, закутавшись в простыню, сидит полная, коротко стриженная девушка с остекленевшими глазами. Как ее зовут — никто не знает. Раз в неделю она заходит сюда, всегда одетая в одни и те же джинсы и черную майку, и сердобольные владельцы ресторана снимают с нее все и стирают в собственной стиральной машине. Все это время она молча сидит и пьет зеленый чай, а потом уходит.
Никто не знает, что ее зовут Марианна Фейтфул, еще пару лет назад она была знаменитой и ее имя не сходило с газетных страниц. Ее бывшие друзья не заходят в Сохо: в 1972 году этот район еще не застроили бизнес-центрами, и здесь, в грязных неотапливаемых сквотах, обитают наркоманы, байкеры и всякие сомнительные личности. В одном из таких сквотов поселилась и Марианна. В нем нет воды, электричества и ужасно холодно, но на большее у нее нет денег. Их хватает только на еду и на очередную дозу, ее «Сестру Морфин» записали «Rolling Stones», и каждую неделю ей присылают авторские, сто фунтов. Этим она и живет.
Всего за пару лет изменилось многое. Джон Данбар отсудил у нее Николаса — сделать это было несложно. После помолвки с ирландским лордом Падди Россмором Фейтфул прожила с ним девять месяцев и в конце концов удрала. Около года Мик продолжал бомбардировать ее письмами и звонками — он не мог пережить самого факта, что его бросили, — и Марианна решилась на радикальный поступок: она остригла свои знаменитые локоны, стала питаться одной картошкой фри, располнела, а потом согласилась на встречу. В первое мгновение Джаггер ее просто не узнал, а узнав, изменился в лице. Разговор вышел скомканный. Больше Мик о себе не напоминал. Он женился на Бианке, этой гламурной шлюхе; в день их свадьбы Марианна жутко напилась и провела ночь в полицейском участке.
День течет за днем, месяц за месяцем. Марианна живет то там, то здесь, переезжает в Париж, возвращается, влюбляется, разочаровывается, пытается вылечиться, снова срывается. Снимается в фильме сатаниста Кеннета Энгера «Восхождение Люцифера»: она играет Лилит, и для этого карабкается по горам где-то в Египте, измазанная бутафорской кровью, а в последний день съемок срывается и чуть не разбивается насмерть. Энгер заметно разочарован: какой был бы финал!
— Не дождешься, — говорит ему Марианна. — Я как кошка — все время приземляюсь на четыре лапы.
Ее нового спасителя зовут Оливер Маскер — выпускник Итона, красавец, богач. Они познакомились в клинике для наркоманов, он увез ее на Бали, потом в Сингапур и в Индию. «Это твой последний шанс», — пишет ей мама, но Марианна бросает Оливера ради нищего панка по имени Бен Брайерли. Он наркоман, болен гепатитом, бледен, как Дракула, и боится темноты, но при этом совершенно неотразим. Уже через несколько месяцев они женятся, и участники «Sex Pistols» пьют за ее здоровье. Жизнь то и дело подсовывает ей удивительные приключения: сегодня она сидит без цента и пьет с драгдилерами, завтра Дэвид Боуи зовет ее спеть дуэтом, а послезавтра Фейтфул на улице встречают старые друзья, приглашают в гости, а там оказывается августейшая особа — принцесса Маргарет, и Марианна попивает коньяк, слушая рассказы, которые начинаются со слов «Моя сестра королева…» Фейтфул снова пытается петь, и даже не без успеха: за альбом «Broken English» она получает 45 тысяч фунтов и проматывает их за неделю — на обувь, чулки, сумочки и кокаин. Ее без конца обыскивают и арестовывают, она перебирается в Нью-Йорк и в один прекрасный день обнаруживает себя в номере дешевой гостиницы — без денег и без надежд, окруженной только запасенными впрок наркотиками, с которыми она так устала бороться. Она вообще ужасно устала — от суеты, от мелькания дней… И тогда Марианна находит пакетик с конденсированным китайским героином, вполголоса говорит: «Чтобы наверняка» и отправляется в ванную комнату…
… — Тебе самой решать, — сказал ей Брайан, остановившись. — Время здесь течет по-другому, но у тебя его осталось немного.
Марианна растерянно огляделась: все, что ее мучило там, в той жизни, здесь кажется таким пустым и неважным. Ей почему-то страшно расхотелось умирать.
И тут Брайан улыбнулся:
— И потом, у нас же всегда есть еще один выход: ты можешь написать об этом песню…
…Женщина на полу вздрагивает и открывает глаза. Ее пронзает страшная боль: при падении она сломала нижнюю челюсть. Ноги не двигаются, но она приподнимается на руках и ползет, оставляя за собой кровавый след. За пятнадцать минут, которые показались ей вечностью, она добирается до комнаты, где спит ее бойфренд, и сдергивает с него одеяло. «По-мо-ги мне!»- хрипит она…
…После долгого лечения в клинике Марианна Фейтфул запишет альбом «Strange weather», после чего произойдет ее возвращение в большой шоу-бизнес. Она снова начнет выступать, и все впечатления своей жизни переплавит в пронзительные, ранящие душу песни. На удивление себе и всем прочим, пройдет выматывающий курс реабилитации и полностью освободится от пристрастия к наркотикам. Марианна подружится с Мадонной, окончательно перейдет в разряд легенд, выпустит шокирующую автобиографию и снова выйдет замуж, даже станет бабушкой. Но главное — Марианна ни о чем и никогда не пожалеет.
«Караван историй» за март 2004

https://youtu.be/z98NEVWGi2w





https://youtu.be/d0NxhFn0szc