Jesus Christ Superstar, история создания

История создания Jesus Christ Superstar.
Подробное описание содержания треков альбома.
Рождением “Jesus Christ Superstar” считают летний день 1969 года. Именно тогда Tim Rice. встретился со своим старым другом Andrew Lloyd Webber, который между делом поинтересовался, как поживает его давняя затея с мюзиклом об Иисусе Христе.
Тим припомнил, что и вправду как-то говорил об этом. Но его история больше всего привлекала с точки зрения Понтия Пилата и Иуды Искариота. Тим уже довольно долгое время ходил под впечатлением от песни Боба Диллана, а точнее от её предпоследнего куплета:
“With God On Our Side”
In a many dark hour
I’ve been thinkin’ about this
That Jesus Christ
Was betrayed by a kiss
But I can’t think for you
You’ll have to decide
Whether Judas Iscariot
Had God on his side.

Был ли бог на стороне Иуды? Тим решил, что старая идея заслуживает внимания и рассказал о ней Эндрю. Тот немедленно заинтересовался и выразил готовность хоть сейчас приступать к работе. Уже появился замысел новой песни, исполняемой от лица Иуды, уже была даже музыка к ней – до этого Тим с Эндрю планировали написать мюзикл о царе Давиде, и знаменитое “Jesus Christ, Jesus Christ…” звучало так: “Sa-mu-el, Sa-mu-el, this is the first book of Sa-mu-el”.
Авторы решили, что рассказываться будет о последней неделе жизни Христа. Некоторые разногласия возникли относительно сцены воскрешения – Эндрю считал, что ее нужно вставить также, а Тим настаивал, что ее не должно быть. В конце концов остановились на втором варианте.
Услышав от своих протеже замысел нового произведения, Дэвид Лэнд (который занимался проектами юных дарований, будучи их менеждером), правоверный еврей, пришел в ужас. Однако затем он, то ли надеясь, что “Иисуса” постигнет та же судьба, что и “Ричарда”, то ли покорившись судьбе, дал добро.
Первой песней нового мюзикла стала прославленная ария Иуды “Superstar”. Первоначально мюзикл предполагалось назвать просто “Иисус Христос”, но Тим чувствовал, что в названии явно чего-то не хватает. Увидев в газете заголовок “Том Джонс – мировая суперзвезда”, он понял: оно! Чудесным солнечным утром дома у родителей он написал знаменитое:
Jesus Christ, Jesus Christ
Who are you? What have you sacrificed?

Рецензии на сингл были хорошие (одну даже написал настоятель собора Св. Павла) – вот только их было очень мало. Можно сказать, что христианская общественность сингл проморгала. Зато помощь пришла от популярного телеведущего Дэвида Фроста. Возмущенная публика писала письма шоумену, ругая почему-то его, а не авторов. А потом появился сенсационный заголовок в газете: “Джон Леннон сыграет Христа!” Подсуетившиеся пресс-атташе Леннона заявили, что он заинтересован в идее при условии, что Йоко сыграет Магдалину. У авторов, что называется, глаза лезли на лоб. Также таблоиды сообщали, что спектакль будут ставить в соборе Св. Павла. Тут пришел черед удивляться настоятелю. Впрочем, несчастного успокоили, сказав, что таких планов пока не имеется – особенно учитывая, что из будущего шоу пока была написана только одна песня. Достаточно скоро шумиха вокруг Леннона улеглась, и встал вопрос уже об альбоме. Проектом занялось лондонское отделение компании MCA и Брайан Бролли самолично (впоследствии он возглавит Really Useful Company). Сингл был отправлен в Штаты, однако в Англии пока никто не выражал желания осуществлять постановку, и посему авторы решили сосредоточиться на альбоме. Раз встал вопрос об альбоме – следовательно, и об исполнителях. Роль Иуды не вызывала вопросов – Мюррей Хед. На роль Иисуса в конце концов был выбран Ян Гиллан – солист группы “Deep Purple”. Проблемы были с Магдалиной. Исполнительницу нашли совершенно случайно. Как-то Эндрю, совершая очередную вылазку в очередной ресторанчик, увидел на сцене девушку, поющую под гитару. Дождавшись конца песни, он подошел к сцене и заявил: “Я нашел свою Марию”. Ивонн Эллиман, гавайская певица, подрабатывавшая там, решила, что молодой человек с длинными волосами не то пьян, не то просто не в себе. Однако Эндрю все объяснил, привел на следующий день Тима – и Мария Магдалина была найдена. Судьбоносная встреча – как известно, Эллиман сыграет Магдалину и на Бродвее, и в фильме 1973 года.
В штатах вышел сингл, и там он произвел гораздо большее впечатление. То ли дело здесь в том, что американцы не в пример консервативнее либеральных англичан в вопросах религии, то ли в разнице музыкальных вкусов – однако шум поднялся изрядный. Приходили вести и из Европы: похоже, успех сопутствовал синглу везде, кроме туманного Альбиона. Но время для Англии еще не пришло.
Итак, подходило время для большой премьеры альбома в Штатах. В Лондоне премьера была сравнительно небольшим событием – основные усилия были сосредоточены на заокеанской публике. Для начала, был изменен дизайн альбома. Вместо довольно неуклюжей коробки с большим оранжевым кругом и 14-тью различными изображениями Христа внутри был предложен ставший теперь знаменитым логотип с молящимися ангелами. Далее, было решено провести премьеру не где-нибудь, а в церкви. Сначала общественность была шокирована – включая и руководителей MCA. Однако в итоге признали, что идея толковая, и выбрана была лютеранская церковь Св. Петра на Лексингтон-авеню.
Премьера была назначена на неудобное время – три часа пополудни. Авторы нервничали, Эндрю, как водится, был на грани отчаяния – будучи полностью уверенным, что все провалится. Тим, подходя к церкви, задумчиво протянул: “Да, похоже, это будет шоу”, а увидев горы цветов вокруг, осведомился: “Эй, тут что – похороны или свадьба?”
Народу в церкви было не так чтобы много – около половины возможного количества. Потом прибыли официальные лица MCA, и аудитория приобрела более солидный вид. Органист, разминаясь, наигрывал что-то из Баха. В общем, обстановка была торжественной. Тим, попросив органиста “сбацать что-нибудь из Элвиса”, немного разрядил напряжение. После начала представления народ подтягивался еще минут пятнадцать, и в общей сложности публика набралась. По окончании авторов приветствовали стоя, и можно было наконец заявить, что премьера удалась. К тому же, все основные музыкальные журналы прислали своих представителей, что свидетельствовало о значимости происходящего. Омрачало ситуацию только одно – поскольку все происходило в церкви, было строжайше запрещено употребление спиртного. Разочарованной общественности (и в первую очередь авторам) пришлось удовлетворится скромным столом из сока, кофе и тому подобных напитков.
Авторы были ошеломлены своим успехом – теперь, казалось, весь мир стремился урвать себе кусочек “Суперзвезды”. Музыкальные журналы, деловые журналы, престижные оперные журналы, дамские журналы – пресса обрывала телефон в отеле и у Дэвида Лэнда в Англии. Конечно, нет бочки меда без ложки дегтя – было несколько негативных отзывов, но что они могли значить! Две недели спустя Эндрю и Тим вернулись домой, обласканные Америкой, а еще спустя некоторое время им позвонили из Штатов: “Открывайте шампанское – “Иисус” лидирует сразу в трех чартах!” Также в Америке произошло еще одно важное событие – об “Иисусе” услышал австралийский продюсер Роберт Стигвуд. Приехав покорять Америку буквально без гроша в кармане, теперь он обладал капиталом в $ 10 млн., роскошным особняком и шикарным белым роллс-ройсом, не считая нескольких лимузинов по мелочи. Состояние ему помогли сделать такие его протеже, как Bee Gees и Cream, а также лондонские постановки американских титанов театра Hair и Оh, Calcutta. Теперь он положил глаз на “Иисуса”. Правду сказать, авторы уже приходили к нему со своим проектом, но в то время Стигвуд тактично пожелал им “зайти попозже”. Теперь времена изменились. В то время как остальные пытались завязывать дружеские отношения с компанией, Стигвуд решил поставить на авторов. И не ошибся.
Несмотря на свалившуюся на голову славу, ребята все еще отнюдь не благоденствовали, и частенько им приходилось перебиваться гамбургерами в номере отеля. Умный Стигвуд прислал за ними лимузин, устроил прием у себя дома и совершенно очаровал их. Он часами рассказывал им о том, как мечтает он поставить шоу на Бродвее – и добился-таки своего. Эндрю и Тим повели долгие переговоры с далеким Лэндом. Decca, будучи большой компанией с не одним десятком “клиентов”, не могла понять, зачем ей носиться с этими ребятами, даже если они приносят ей десятки тысяч долларов. Позже они вроде бы опомнились, но момент был упущен. Эндрю, Тим и Лэнд приняли предложение Стигвуда. Теперь Стигвуд, наравне с Лэндом, принимал живейшее участие в дальнейшей судьбе авторов.
Разумеется, немедленно повелись разговоры о бродвейской постановке. Эндрю и Тим к тому времени часто общались с режиссером Фрэнком Корсаро, считая его кандидатуру наилучшей. Однако Стигвуд далегко не был в этом уверен, предпочитая Тома О’Хоргана – того, кто ставил “Волосы”.
В Англии, как водится, альбома практически не заметили, зато по миру он распродавался с бешеной скоростью. Америку же охватил настоящий бум неавторизованных постановок. Сначала авторы решили было позволить церквям ставить отрывки из рок-оперы, но обнаружив, что сан не мешает святым отцам исправно взимать мзду за представления во славу господню, решили забыть о благих намерениях. Стигвуд вступил в настоящую битву с самозванцами.
Для постановки требовалось написать новую песню, и Эндрю со Стигвудом потратили изрядное количество времени, уговаривая нерадивого либреттиста взяться за перо. Муза посетила его после завтрака в номере, когда и была написана удивительно красивая песня “Could We Start Again, Please?” (“Можем ли мы начать сначала?”). Также была расширена партия Пилата (в сцене суда прибавлен куплет), и авторы были готовы.
Корсаро начал работу над постановкой, однако контракт так и не был подписан. Какое-то время спустя он очень неудачно угодил в больницу, повредив ногу, и там же узнал, что контракт подписан с О’Хорганом. Нечего и говорить о его реакции. Надо сказать, огорчен был не только он. Эндрю только что женился и уехал в медовый месяц, пребывая в полной уверенности, что режиссером является Корсаро. По его возвращении Тим и Стигвуд услышали много приятного в свой адрес. Однако сделанного было не воротить. На роль Иуды был выбран Бен Верен, ранее игравший в “Волосах”, а Христа сыграл Тед Нили, впоследствии повторивший эту роль в кино. Оригинальное видение постановки режиссером требовало колоссального количества разнообразной техники, а авторы, наблюдая за результатами, приходили в ужас. Надо ли говорить, что все, что могло не работать, не работало. Особенно плохо дело шло со звуком, и это приводило Эндрю в ярость. Однако на предварительном просмотре никто не беспокоился – в конце концов, времени еще достаточно.
Во время постановки случались и смешные моменты. К примеру, как-то,во время проведения кастинга на роль Магдалины, в качестве одной из претенденток на сцене возник Тим, загримированный под леди. В шутку были посвящены Эндрю и Стигвуд – но не аккомпаниатор. И когда «леди» взяла несколько нот, а господа прослушивающие просто покатились со смеху, возмущенный аккомпаниатор покинул зал со словами, что, мол, некрасиво и недостойно вести себя подобным образом, как бы женщина ни пела.
Наступил день 12 октября 1971 года. В воздухе пахло бедой. Накануне Стигвуд отменил несколько предварительных показов – а это всегда дурной знак. Театр был окружен пикетами, протестующими против показа “Иисуса”. Но, так или иначе, все прошли в зал, критики заняли свои места, и представление состоялось. После него все приглашенные отправились на грандиозную вечеринку, представлявшую собой поистине Содом и Гоморру – в лучших традициях Голливуда. Эндрю и Тим, а также их семьи, были потрясены происходящим больше всех. Что естественно для не привыкших к подобному, еще очень молодых ребят.
Масштабная, местами чересчур кричащая постановка О’Хоргана вызвала противоречивую реакцию. Критики, в отличие от зрителей, приняли спектакль в штыки. Уже в двенадцать дня Тим, поднимая трубку, сообщал «Фан-клуб Клива Барнса слушает!» (Для справки: Клив Барнс – один из влиятельнейших театральных критиков, в пух и прах разнесший постановку). Больше всего авторов разозлили бесконечные обвинения в антисемитизме. Как говорил Тим, эти организации специально выбрали время, когда они могли набрать очки, и набросились на постановку. Однако в целом ребята были довольны. Среди рецензий было и много положительных, и, как-никак, публика приветствовала их овациями! А что касается постановки, то не стоит забывать, что сами авторы не были от нее в восторге. По их мнению, «Иисус» должен быть малобюджетной постановкой и упирать не на декорации, а на идею. Впоследствии их желание будет исполнено.
Несколькими днями позже была назначена запись студийного альбома с составом спектакля. Том Морган, несчастный руководитель проекта, был вне себя. Для начала его изрядно довел Эндрю, непременно хотевший, чтобы запись оркестра и вокала производилась одновременно – вещь в музыкальном мире неслыханная. После ожесточенных дебатов Эндрю неожиданно пошел на попятный и мирно заявил, что он, пожалуй, погорячился. При этом надо учесть, что и оркестр, и певцы ждали. Затем оказалось, что у половину актеров нет домашних телефонов, а кое-у кого – и дома вообще. Финальным аккордом стала полная неосведомленность Ивонн Эллиман о карточке социального страхования (Бог знает, зачем она понадобилась Моргану!). В общем, достали человека.
По Америке поехали колесить концертные туры – на этот раз авторизованные, а 9 августа состоялась премьера «Иисуса» в Лондоне. Опять не обошлось без пикетов на улице и резких отзывов критиков. Однако основные нападки были не на музыку и тексты, а на постановку и актеров – что радовало, но не очень. Роль Иисуса, кстати, исполнялась Полом Николасом. Стигвуд не зря боролся с разнообразным неавторизованным использованием постановки – дело дошло до комиксов об Иисусе и даже до использования текстов и идеи на демонстрациях гомосексуалистов. Тело Христово продавалось, и продавалось хорошо.
В 1973 году подошло время и для экранизации. Стигвуд, как водится, заправлял всем и вся. В качестве режиссера был приглашен Норман Джуисон – только что закончивший снимать «Скрипача на крыше» (если кто не видел, обязательно посмотрите – очень хорошая киноверсия очень хорошего мюзикла). Джуисон заявил, что он собирается тесно сотрудничать с авторами, и что киноверсия будет коренным образом отличаться от постановки. На это рассчитывали и Эндрю с Тимом – им хватило бед с Бродвеем. Велись горячие споры относительно состава. В качестве претендентов на роль Иисуса рассматривались такие «глыбы», как Мик Джаггер и Элис Купер (впоследствии спевший-таки в недавней бродвейской студийке «Иисуса» – но роль Ирода). В итоге роль Иисуса досталась Теду Нили, роль Иуды – Карлу Андерсону (исполнение роли Иуды чернокожим актером вызвало многочисленные громкие протесты), а роль Магдалины – бессменной Ивонн Эллиман. Довольно много актеров пришли из бывшего состава «Волос», и атмосфера царила более чем непринужденная – ребята, что называется, не просыхали, а в гримерках крепко застоялся дым марихуаны. Бедняги авторы – чистенькие английские мальчики – были только что не шокированы. С фильмом тоже все было не так гладко. Джуисон хоть и сказал, что собирается работать с авторами, на деле предпочитал работать с собой любимым. Поэтому, прилетев в Израиль (где и происходили съемки), Эндрю с Тимом обнаружили, что они не очень-то здесь нужны и, потратив в основном все время на осмотр достопримечательностей, вернулись домой. До сих пор они предпочитают не говорить об этой экранизации, хотя по отдельным фразам видно, что она им не больно-то нравится. К тому же, Эндрю не позволили самому сделать оркестровки к фильму – вместо него это сделал именитый Андре Превин. Однако он практически ничего не изменил в оригинальных оркестровках автора, получив при этом номинацию на «Оскар» – к слову, единственную на весь фильм. И где после этого справедливость… Как плюс, однако, — для фильма была написана еще одна песня – “Then We Are Decided” (“Итак, мы решили”) – дуэт Анны и Кайафы, где более проясняется позиция, занятая священниками по отношению к Иисусу – местами их, в общем-то, и пожалеть можно. К сожалению, на более поздних записях эта песня отсутствует.
Итак, «Иисус» был поставлен везде, где только можно (включая, как известно, Россию – и не в одной версии), пущен на колесах, снят – и на какое-то время позабыт. Однако недавно постановку вытащили с полок. «Иисус» вновь шел на Бродвее – существует новая бродвейская студийная запись с новыми, кстати, текстами, где роль Иисуса исполняет Стив Бальзамо, а роль Ирода, как уже говорилось, Элис Купер. Что касается текстов, то Тим, в своей увеличившейся с годами тяге к перфекционизму, исправил кое-где рифмы на более удачные, по его мнению. И совершенно зря, по мнению многочисленных фанатов (к коим присоединяется и автор этой статьи). «Иисус» стал за прошедшие годы своего рода иконой, трогать которую уже не стоит даже авторам. К примеру, знаменитая строчка «But you close your eyes» из арии Христа «Poor Jerusalem» заменена на строчку «But you live a lie», что, возможно, и лучше рифмуется с «You only have to die», но очень уж режет ухо. Кроме того, исчезла потрясающая строчка от Каиафы – «One can I say for him – Jesus is cool».
«Христос» вышел также и в Лондоне – в новой постановке. Для пущего шоку добропорядочной публики очень ярко была вычерчена линия ревности Иуды по отношению к Марии – чтобы усугубить картину, Иуда целовал Христа в губы, причем, судя по описаниям, чуть ли не взасос. Идея, кстати, принадлежала Эндрю.
И совсем уж недавно появилось новое видео «Иисус Христос – Суперзвезда». В отличие от первого фильма, съемки велись полностью в студии, а режиссером стала Гейл Эдвардс – та, что ставила “Whistle Down The Wind”. В целом запись получилась гораздо более жесткой, чем первая экранизация, и очень хорошей – настоятельно рекомендую всем посмотреть. На этот раз авторы сами руководили проектом, и можно быть уверенным, что им это нравится. Полностью изменена идея «Христа – первого в мире хиппи». Беззаботных длинноволосых ребят из предыдущей экранизации сменили крепкие товарищи в рэпперских штанах, и как-то сразу создается впечатление, что жизнь у них потруднее, чем у тех, первых. Из-за того, что съемки проходили в студии, и использовался фактически один павильон, место действия кажется неким городом будущего из антиутопии – впечатление подкрепляется и хаотичными нарядами толпы, и очень жесткой и откровенной сценой базара. Общий момент с предыдущей экранизацией – Иисус (в исполнении Гленна Картера) стоит вне времени, хотя вначале и носит такой же костюм, как и окружающие его апостолы. Синедрион представлен в виде гестапо, и заседают они в настоящем бункере. Очень страшно снята сцена “Could we start again, please?”, когда съемки крупным планом друзей Христа чередуются со съемками его избиения в застенке. Большое внимание в оформлении уделяется граффити. На редкость удачно подобран и состав актеров – как уже говорилось, партию Христа исполнил Гленн Картер, блестяще справившийся с ней, в роли Иуды снялся Джером Прадон, глядя на которого, действительно веришь, что Иуда – лишь жертва, как, в общем-то, и все в этой истории, но никак не виновник. На этот раз Магдалиной стала негритянка – Рене Кастл.
Скорее всего, на этом история «Иисуса» далеко не окончена, а пока всем нам остается только ждать, как еще будет видоизменен этот вечный сюжет.
Релиз: 1970
Label Decca/MCA/Decca Broadway
Producer Tim Rice, Andrew Lloyd Webber
1) «Overture». Начинается все, как и в классической опере, с увертюры. В данном случае мы имеем место скорее с предварительным цитированием музыкальных тем произведения: «This Jesus Must Die» (0:00-0:44), «Trial Before Pilate» (0:44-1:48, 2:40-3:06), «Heaven on Their Minds» (1:48-2:40), «Superstar» (3:06-3:20), «Blood Money» (3:20-3:58). Если вас не поразит великолепие сыгранных здесь мелодий, то дальше можно просто не слушать.
2) «Heaven on Their Minds». Появляется тревожный гитарный мотив, в духе хард-рока, а вскоре, вместе с фортепьянными аккордами, мы слышим Иуду (Мюррей Хед). Эта музыка, тема его образа, – один из лейтмотивов. (Кстати, немного похоже на мелодию из джазового номера «Take Five», впервые записанного Дейвом Брубеком в 1959 г.) Поскольку этого апостола сделали одним из центральных персонажей, неудивительно, что именно с его арии все и начинается (завершится, кстати, тоже). Это обыкновенный человек, которому трудно понять, что собой представляет Иисус и в чем его миссия. Он беспокоится, что сама личность Христа стала для его последователей важнее его речей и добрых деяний. Дополняют картину тревоги духовые, после появления которых музыка меняется. Под мелодию, построенную на игре фортепьяно, Иуда продолжает делиться своими переживаниями. Он рассудителен и, как мы увидим позже, умнее других учеников, но в то же время ему трудно разобраться с собственными мыслями – раньше он восхищался учителем, был целиком на его стороне, но теперь он в метаниях и не хочет, чтобы все кончилось плачевно, когда власти обратят на них более пристальное внимание. Раньше все было прекрасно («никаких разговоров о Боге, тогда мы называли тебя человеком»), но теперь Иисус все пустил на самотек, идя на поводу у толпы, считающей его мессией и постоянно искажающей его слова. Хед, прекрасно исполнивший роль Иуды, самим своим голосом заставляет сочувствовать ему. К чести вокалиста следует также заметить, что во многих местах рок-оперы он добавил и свой бэк-вокал. «Все твои последователи слепы, слишком много думают о небесах», – говорит Иуда в завершении своей исповеди и почти срывается на крик: «Все пошло наперекосяк». Завершается тема диминуэндо (под великолепную игру фортепьяно и баса) – может быть, для того, чтобы слушателю казалось, будто Иуда, поведав нам все, что накопилось в душе, уходит прочь.
3) «What’s the Buzz». Под энергичный рок с интересной игрой бас-гитары апостолы хором спрашивают Иисуса, в чем дело, а позднее о том, когда им следует отправляться в Иерусалим. На словах Иисуса музыка замолкает, но вскоре возобновляется. Игра инструментов (клавишных и рок-ритм-секции) просто великолепна. Христос отвечает, что им не нужно знать всей правды, ведь все будет идти так, как должно, а против судьбы не попрешь. Нужно сказать, что Иисус изображается прежде всего как реальный человек (еще один повод для недовольства многих современных христиан), а не как недоступное и далекое божество. Позднее мы увидим, что он может радоваться и огорчаться, сердиться и сомневаться. Это незаурядная личность, но не лишенная недостатков. Также мы никогда не услышим из его слов, что он – сын Божий. Остальные окружающие Иисуса персонажи не так интересны. Апостолы хоть и наделены прекрасными качествами, но своего учителя понять не могут, да еще и никак не смолкают. Видя, как они досаждают Христу, Мария Магдалина (Ивонн Эллимен, гавайская девушка, ранее певшая в каком-то ресторанчике) начинает его успокаивать и пытается охладить ему лицо водой. Это очень милая и приятная женщина, но ее любовь к Иисусу мешает ей понять, к чему тот стремится (пусть даже сам Иисус говорит, что она – единственная, кто понимает, что ему нужно).
«Strange Thing Mystifying». Ритм становится медленнее, и под прекрасные гитарные аккорды, в которых слышится что-то гавайское, голос вновь подает Иуда. Он высказывает Христу, что негоже общаться с такой женщиной, как Мария, которая раньше была проституткой. Под хард-роковые риффы Иуда открыто обвиняет учителя в непоследовательности, которая может сыграть на руку тем, кто захочет их арестовать. Иисус возмущается и предлагает Иуде бросить в девушку камень, если тот считает себя безгрешным. Эмоции Христа прекрасно иллюстрируются духовыми и струнными. Завершается композиция тем, что Иисус обвиняет учеников в ограниченности ума и в том, что им наплевать на его судьбу. Он не меняет своего мнения, даже когда они хором (но без Иуды) начинают кричать: «Нет, ты не прав!»
4) «Everything’s Alright». Звучит легкая фолк-роковая мелодия клавишных, сопровождаемая басом. В дальнейшем клавишные исчезают, уступая место тихим гитарным аккордам. Мария, желая, чтобы Иисус поменьше думал об окружающем мире, уговаривает его прилечь отдохнуть, попутно растирая ему маслом разгоряченный лоб и ноги. Таким образом, Магдалина включает в себя также образ другой Марии – сестры Марфы и Лазаря. Ей подпевают подруги апостолов, повторяющие: «Все хорошо!» Затем, вместе с фортепьянной мелодией, вступает Иуда, возмущенный столь расточительным использованием масла, хотя вполне можно было продать этот ценный продукт, а вырученные деньги отдать нищим. Однако Иисус отвечает, что им не по силам помочь всем нищим, которые все равно никуда не денутся, в отличие от него самого. Он говорит, что после его смерти апостолам придется туго, и поэтому следует думать и действовать, пока он жив. Недостатком этой песни является то, что в конце, в сопровождении струнных, а затем и более четко выраженного баса, слова «Все хорошо!» произносятся больше ста раз, превращаясь в своеобразную мантру, но и делая композицию, заканчивающуюся диминуэндо, очень затянутой.
5) «This Jesus Must Die». Под резкие и тревожные аккорды фортепьяно один из священников сообщает Каиафе (Виктор Брокс) о том, что собрался синедрион. Хор на улице, поющий осанну Иисусу и называющий его «Сверхзвезда» (очередной лейтмотив), еще больше убеждает собравшихся, что нужно действовать немедленно. Первым голос подает Анна (Брайан Кит), тесть Каиафы, а чуть позже мы услышим еще двух безымянных священников. В либретто, по крайней мере, их упоминается именно трое, хотя среди исполнителей значится только один «Priest» (Пол Рейвен – псевдоним Пола Гэдда, впоследствии прославившегося как Гэри Глиттер). Служителей культа беспокоит, что Иисус может стать во главе народного восстания. Голоса Анны и Каиафы, имеющего запоминающийся бас, прекрасно контрастируют. Интересная деталь: голос Каиафы в основном раздается на обоих стереоканалах, а вот голоса его коллег – на разных, так что слушатели как бы встают на место первосвященника. Синедрион обсуждает вопрос, что делать с Иисусом, становящимся все более популярным, а следовательно и опасным. Каиафа выглядит весьма колоритно – это человек, вроде бы желающий спасти свою родину путем, избавив ее от смутьяна и революционера (хотя Иисус, в отличие от его учеников, никогда такие планы не лелеял). На самом же деле ими движет боязнь потерять в результате бунта и последующего вмешательства римских властей свое положение в обществе. Священники вспоминают о не так давно казненном Иоанне Крестителе и понимают, что на этот раз их противник сильнее. Музыка при этом звучит рок-н-ролльная, с элементами танцевального джаза, – сознательный выбор композитора для противников Христа. Также следует заметить, что при обсуждении Иисуса церковники используют словечки в духе современных СМИ, каковым образом возникает сатира на современное нам общество. Окончательный вывод синедриона – Иисуса нужно устранить физически.
6) «Hosanna». Под торжественную переливающуюся музыку люди славят Христа, въезжающего на осле в Иерусалим. «Осанна» – это иудейский призыв к Богу о спасении, и, таким образом, люди отождествляют Иисуса с Господом. Сокращение имени «Jesus Christ» до «JC» – это еще один штрих к осовремениванию происходящего. Под прекрасную оркестровку вступает Каиафа, которому поведение толпы совершенно не нравится, поскольку так недалеко и до мятежа. Он требует от Христа унять «глупцов» и заставить их разойтись. На ответе Иисуса музыка становится еще торжественнее – он говорит, что если даже заставить толпу замолчать, то голос подадут камни. Интересно, что далее он присоединяется к толпе – даже на словах: «Эй, Джей-Си, ты будешь бороться за меня?»
7) «Simon Zealotes». Полминуты звучат фанфары, а потом появляется фортепьяно, гитара и остальная ритм-секция. К ним присоединяются духовые. Толпа продолжает славить Иисуса, да только за веру в него и Бога они хотят, чтобы Христос что-то для них сделал – например, прикоснулся и сказал, что они обрели спасение. Довольно современное отношение к религии, надо сказать! Тут на первый план выходит апостол Симон (Джон Густафсон – кстати, басист нескольких рок-групп). Его прозвище дает понять, что он связан с зелотами – радикальной партией бедноты, выступавшей за борьбу против римского владычества и местной иудейской знати. Как я уже говорил, ни один из учеников Иисуса не может понять учителя. Вот и Симон горит желанием освободить страну от ига Рима и завоевать для Христа престол. Он хочет, чтобы Иисус повел за собой собравшиеся 50 тысяч и начал освободительную борьбу (популярное понятие для XX века, правда?), благодаря чему он действительно обретет власть и славу. Последние слова Симона повторяются несколько раз, накладываясь друг на друга.
«Poor Jerusalem». Под спокойное фортепьяно, контрастирующее с арией Симона, с грустью в голосе Иисус говорит окружающим, что никому из них не понять, что такое истинные власть и слава. Далее он обращается уже к Иерусалиму, а в музыку в это время вплетаются гитарные аккорды. Иисус предсказывает городу гибель: «Чтобы победить смерть, тебе придется умереть».
8) «Pilate’s Dream». Под звучание двух акустических гитар мы знакомимся еще с одним немаловажным персонажем – Понтием Пилатом (Барри Деннен). Итак, римский прокуратор Иудеи, прибывший в Иерусалим на празднование Пасхи, рассказывает нам свой сон – пророческое видение будущих событий. Он еще не встречался с Иисусом, не знает, кто это (хотя уверен, что он из Галилеи), но вид этого человека, которого почему-то ненавидит разъяренная толпа, вызывает в нем естественное сочувствие. Затем Пилат видит миллионы других людей и по их плачу понимает, что гибель увиденного им иудея оказалась на его совести. Описание сна сделано весьма изящно, без лишних слов.
9) «The Temple». Под тихие ударные играет гитара, сопровождаемая басом. Вскоре после изменения мелодии появляется хор – это ростовщики и торговцы предлагают свои услуги в храме. Атмосфера самого настоящего базара прекрасно показана в перерыве между куплетами, когда можно услышать не только людской гомон, но и продаваемую живность. Зазывания хора резко прерывает пронзительный голос разгневанного Иисуса: «Мой храм должен быть домом молитвы, а вы превратили его в воровской притон! Прочь! Прочь!» Музыка с отрывистыми гитарными аккордами и громкими ударными тоже вполне соответствует эмоциям Христа. Затем впервые появляется тема жертвы – лейтмотив, играемый струнными. Иисус скорбит, что у него осталось совсем мало времени, и с грустью замечает, что три последних года кажутся ему тридцатью. Тревожные гитарные аккорды в сопровождении тихих перезвонов по тарелкам знаменуют появление калек, желающих, чтобы Христос их излечил. Среди слепых, расслабленных и хромых затесался еще и наглец, требующий денег. Неудивительно, что при виде этой черни, то и дело стонущей, Иисус испытывает отвращение. «Не толкайтесь! – просит он. – Вас слишком много, а меня слишком мало!» И в конце концов, уже в отчаянии, кричит (причем и калеки, и музыка почти сразу же замолкают): «Исцеляйтесь сами!»
10) «Everything’s Alright». Небольшая реприза уже звучавшей колыбельной, сыгранная на акустической гитаре. Иисус снова готовится ко сну, пытаясь убедить самого себя, что хотя бы некоторое время мир сможет обойтись без него.
11) «I Don’t Know How to Love Him». Флейта и две акустические гитары вновь возвращают нас к фолк-року, а Мария поет свой гимн любви, но любви обреченной. (Песня, кстати, была написана уже давно, однако раньше называлась «Kansas Morning».) Бедная женщина, даже испытывающая столь сильные чувства (или же именно из-за них), все же не понимает, почему они не могут быть вместе. Неужели ей нужно открыто рассказать о любви, которой она никогда раньше не испытывала, а ведь любовников у нее хватало? Но Иисус, не похожий на других, ее пугает, и даже если бы он сам признался в ответном чувстве, ей было бы намного труднее справиться с такой новостью. Музыка в середине становится более эмоциональной за счет привлечения струнных, но затем возвращается в прежнее русло. Получается, что Иисус одинок в этом мире и может полагаться лишь на самого себя.
12) «Damned for All Time». Тема начинается с довольно продолжительного инструментала – сначала звучит одинокая хард-роковая гитара, потом ее сменяет флейта, и наконец вступает ритм-секция. Гитара при этом напоминает быстро ползающую змею, а джазовые духовые прекрасно сочетаются с рок-н-ролльной инструментовкой. Это еще один лейтмотив – тема предательства в одной из своих ипостасей. Наконец вступает Иуда – хорошенько все взвесив и совершенно не думая о награде, он в конце концов принимает страшное решение: чтобы не погибли все, нужно пожертвовать одним. При этом он уверен, что Иисус сам этого хотел. С этими мыслями Искариот приходит в синод, а боится он лишь вечного проклятия за невинную кровь. Предателю очень трудно, но он оправдывает себя тем, что другого выхода нет. Кстати, нужно отметить прекрасную музыкальную интерлюдию с солирующим саксофоном.
«Blood Money». Стенания Иуды резко прерывает голос Анны. Вместе с Каиафой они сообщают, что хотели бы арестовать Иисуса, но не знают, куда лучше всего явиться с солдатами – туда, где не будет толпы. При этом слушатель как бы становится на место Иуды, поскольку голоса священников разведены по двум стереоканалам. За нужную информацию они готовы тут же заплатить серебром. Возмущенный Иуда пытается отказаться от «кровавых денег», но Каиафа убеждает его, что это лишь «гонорар» за услуги, который можно будет потратить на благотворительность. Не в силах больше сопротивляться, Иуда сообщает, что Иисуса можно будет найти «в четверг вечером… в Гефсиманском саду». Во время этих слов можно услышать вторую ипостась темы предательства – измененный мотив из фортепианного концерта ля минор (1868) Грига (вкрадчивый, неустойчивый и очень тревожный), играемый струнными, а также одобряющий хор: «Молодец, Иуда! Старый добрый Иуда!»
13) «The Last Supper». Вторая часть начинается с самого кульминационного эпизода – Тайной Вечери. Однако поначалу, под мелодию акустической гитары и клавишных, все довольно безмятежно: апостолы хором поют, как вино помогает им забыть все заботы и что когда-нибудь они напишут евангелия, чтобы их помнили и после смерти. Их душевный покой внезапно прерывает Иисус: «Конец (пережить) несколько труднее, если его причиной становятся друзья». При этом фортепьянные аккорды сопровождаются кларнетом. Христос просит учеников выпить с ним вина, его крови, и преломить хлеб, его плоть, надеясь, что они будут его вспоминать и после кончины. Внезапно Иисус понимает, что слишком оптимистично смотрит в будущее (музыка становится более ро?ковой): «Один из вас отречется от меня, один из вас предаст меня». Эти новости шокируют тех, кто только что ужинал с ним в прекрасном состоянии духа. В гомоне учеников можно расслышать фразы «Только не я!» и «Не говори так!». Печаль Христа прекрасно иллюстрируется струнными, повторяющими его интонации в небольшой интерлюдии. Затем Иисус сообщает, что отречется от него, причем трижды, Петр, самый вроде бы верный ученик, а вот с именем предателя он тянет. Не выдержав этой «драматизации», Иуда сам выдает себя: «Ты же знаешь, кто он». «Спеши, они ждут», – отвечает учитель. Ему не важны мотивы Иуды, а тот, видя такое невмешательство в ход вещей, в сердцах заявляет, что раньше восхищался Христом, а теперь презирает. Иисус обвиняет предателя во лжи, а когда тот намекает, что может остаться – и тогда амбициозные планы, связанные со спасением человечества, рухнут, – прогоняет беднягу. Апостолы, разгоряченные вином и мало что способные понять, продолжают петь, а Иуда не желает уходить, пока не скажет все, что думает об Иисусе, тому в лицо. Эта сцена выглядит весьма впечатляющей: Искариот обвиняет Христа в том, что он погубил их идеалы, а тот приказывает ему идти и совершить задуманное. Нужно сказать, что мастерство исполнения и эмоциональность голоса Иуды такова, что я, понимая причины его поступка, вполне ему сочувствую. Иуда называет Христа «mandarin», но имеет он в виду не фрукт и даже не китайского чиновника, ведь так в английском языке называют еще лидера, не оправдавшего надежд. Прежде чем уйти окончательно, Иуда произносит несколько фраз, которые мы еще услышим в его завершающей арии, после чего убегает. В последний раз мы слышим подвыпивших апостолов, теперь поющих под тихое фортепьяно. Музыка и голоса становятся тише – они собираются вздремнуть, – но Иисусу не до сна: под мелодию духовых он просит самых близких ему учеников – Петра, Иоанна и Иакова – побыть с ним.
14) «Gethsemane (I Only Want to Say)». Играют акустическая гитара и бас, а Гиллан представляет нам, пожалуй, самую эмоциональную свою арию. Иисус обращается к Господу, прося убрать от него чашу, полную яда, поскольку он не хочет из нее пить. В основу музыки положена уже слышанная нами ранее тема жертвы. По мере того, как звучание становится мощнее за счет привлечения струнных, а затем и риффующей гитары, мы узнаем, какие сомнения терзают Христа. Он хочет знать, не будет ли его смерть напрасной, и просит Бога ответить на его вопросы. В конце концов, так и не добившись ответа, Иисус соглашается на все. «Ладно, я умру! Смотри, как я буду умирать!» – эти фразы показывают всю вокальную мощь Гиллана. Впечатляет просто неимоверно! Проникаешься сочувствием к главному герою, даже если христианином себя никогда не считал. После невероятной эмоциональности, которой насыщена середина композиции (цитируется, кстати, фрагмент кантаты «Carmina Burana» Карла Орффа), музыка становится очень тихой, с фортепьяно в качестве основного инструмента. Теперь Христос насколько измучен, что ощущает, будто за последние три года он прожил не тридцать, как говорил поначалу, а все девяносто лет. Он боится завершить свою миссию, возложенную на него Богом. Музыка возвращается к более эмоциональной, сопровождаемой струнными. Интересно то, что, согласившись принять все будущие пытки, в конце Иисус добавляет фразу «пока я не передумал», тем самым как бы оставляя за собой право на наличие свободной воли.
15) «The Arrest». Гитарное вступление знаменует возвращение Иуды. Он указывает солдатам на учителя и целует его. «Иуда, неужели нужно было предавать, целуя?» – упрекает Искариота Иисус под грустные струнные. Далее следует реприза первого хора апостолов, но с измененными словами: «Держись, Господь, мы будем сражаться за тебя!» Среди остальных можно четко услышать голос Петра (Пол Дэвис), который, будучи самым вспыльчивым из всех, тут же вытаскивает меч. Иисус просит его убрать оружие, пытаясь убедить верного ученика, что все кончено. Интересна фраза «Stick to fishing from now on». Буквально она означает «Впредь продолжайте ловить рыбу» – то ли Иисус, продолжая не верить в апостолов, приказывает им заниматься тем, что они умели раньше (Петр ведь был рыбаком), то ли дает им завуалированное наставление быть «ловцами человеков». Пока Христа ведут, со всех сторон к нему сбегаются люди, которые в духе современных репортеров начинают расспрашивать его, как он себя чувствует и что собирается делать. Вспоминая его прошлые чудеса, они ждут, что он сможет исчезнуть как по мановению волшебной палочки. Голоса раздаются то на одном стереоканале, то на другом, так что здесь слушатели становятся на место Иисуса. Кстати, мелодика этой темы повторяет эпизод с калеками, но теперь вместо физической неполноценности можно, пожалуй, говорить о духовной. «Теперь мы его поймали!» – скандирует толпа, которая недавно боготворила Христа, а теперь тащит его к первосвященнику. Когда Иисус предстает перед Каиафой, тот выдвигает самое серьезное обвинение: «Ты утверждаешь, что ты – Сын Божий». Заметьте наличие современного слова «handouts», означающего «рекламные листовки». Иисус отвечает: «Это вы говорите такое обо мне!» Анна, увидев такую наглость, принимает ее за доказательство вины, а Иуду благодарит за предоставление им жертвы в виде своего учителя. Заканчивается композиция тем, что толпа призывает отправить Иисуса к Пилату.
16) «Peter’s Denial». Удивительно, насколько маленькая роль в опере досталась Петру. Вероятно, этим авторы показали, что он не лучше других, ведь и на него весьма трудно положиться в тяжкий час. Итак, под не очень тяжелый рок, с уже слышанными ранее в «Strange Thing Mystifying» гавайскими мотивами, Петр, остановившийся у какого-то костра, трижды отрекается от своего учителя – в разговоре с узнавшими его (как ученика Иисуса) девушкой, солдатом и стариком. Рок уступает место фортепьянной мелодии, под которую оказавшаяся поблизости Мария упрекает Петра в содеянном. Тот оправдывается, что иначе схватили бы и его, а Магдалина напоминает, что именно это отречение Иисус странным образом и предсказал.
17) «Pilate and Christ». Мы попадаем в преторий – дворец прокуратора в Иерусалиме. Во вступлении звучат духовые и проходы ударных, а слова Пилата предваряются появлением струнных. Наместник видит, как к нему ведут какого-то изможденного человека, и интересуется, кто этот «несчастный». Кстати, это слово («unfortunate») произносит исполнитель роли Иуды, поскольку кто-то случайно затер это место, а Деннена поблизости уже не было. Солдат отвечает, что это «некто Христос, иудейский царь». Увидев Христа воочию, Пилат поражен, что человек, о котором столь много говорили, выглядит столь тщедушным. «Неужели ты Царь?» – интересуется он, а в ответ слышит: «Это ты сказал». Думаю, эту цитату следует воспринимать как «Ты повторяешь то, что тебе сказали». Неудовлетворенный таким ответом, прокуратор вдруг вспоминает, что Иисус родом из Назарета, городка в Галилее, а эта область находится во власти Ирода Антипы, сына того самого Ирода, который устроил «избиение младенцев». По пути во дворец Ирода, который тоже прибыл в Иерусалим на Пасху, толпа вновь поет осанну, но на этот раз с издевкой (кажется, что ее выражает даже музыка), спрашивая Христа: «У тебя было все, и где это сейчас?» После этого звучат словно убегающие от слушателей струнные, а затем…
18) «King Herod’s Song». …под спокойное фортепьяно мы слышим голос Ирода (Майк Д’Эбо, бывший вокалист группы Манфреда Манна). Четвертовластник уже много наслышан о чудотворце Иисусе и даже заочно верит в то, что он – Бог. Далее следует музыка, построенная на ритмах фокстрота. (Кстати, первоначально это была песня «Try It and See», которая в 1969 г. была послана на «Евровидение», но ничего не выиграла.) Ирод называет Христа «чудом года», а его славу в народе – «хитом» и надеется просьбами добиться от молчаливого галилеянина какого-нибудь чуда – вроде превращения воды в вино или хождения по воде бассейна. Тетрарх очень напоминает директора цирка, собирающегося нанять очередного артиста в свою труппу. Он клятвенно заверяет, что отпустит арестованного на свободу, если тот выдаст что-нибудь сверхъестественное, однако тот молчит и чудес не показывает. Под ярко выраженные медные духовые, обозвав Иисуса мошенником, тетрарх отсылает его обратно к Пилату. «Прочь из моей жизни!» – кричит он, причем Райс этих слов не писал, – просто Майк так вошел в роль, что сделал удачный экспромт. Данная песня является самой юмористической в рок-опере и дает слушателю возможность эмоционально передохнуть перед самыми тяжелыми событиями.
19) «Judas’ Death». Музыка повторяет мотивы «Damned for All Time/Blood Money». Искариот, увидев, как избивают Иисуса, опять прибегает в синод, желая спасти учителя, если это возможно. Однако священник под № 3 требует прекратить оправдываться, а Каиафа пытается убедить Иуду, что его будут вечно помнить за «спасение Израиля». Кроме того, ему заплатили, причем всего за «один маленький поцелуй», так чего еще ваньку валять? Однако Иуда осознает, что сотворил непоправимое и на нем теперь «невинная кровь». Далее звучат две акустические гитары, под которые Искариот повторяет слова Магдалины, влюбленной в Христа («Я не знаю, как его любить… Он всего лишь человек… Он меня пугает»), причем голосом, которому не так уж далеко до плача. Появляется тихий электроорган и легкое цоканье ударных, поверх которых периодически звучит тревожный гитарный вой. Тут уже с Иудой, испытывающим невероятно сильные муки от угрызений совести, случается настоящая истерика: он говорит, что его использовали для совершения «мерзкого кровавого преступления» (ведь он уверен, что Иисус предвидел все, в т.ч. и предательство, к которому он как бы «пригласил» своего ученика), и, плача, кричит, прежде чем повеситься: «Ты убил меня». Вместе с этими словами слышится хор, на этот раз звучащий несколько по-иному: «Бедный старый Иуда! Прощай, Иуда!» Музыка затихает, пока не остается один хор.
20) «Trial Before Pilate». Почти вся музыка этой эмоциональной композиции уже звучала в увертюре, так что не удивляйтесь, если испытаете дежавю. Пилат вновь видит перед собой Христа и очень удивлен, что Ирода не впечатлили его чудеса. Тут голос подает Каиафа: синедрион приговорил Иисуса к смерти, но без согласия прокуратора распять его они не могут. Пилат обращается к осужденному, требуя объяснить, о каком это царстве он когда-то говорил, и сам удивляется тому, что он, римлянин, озабочен судьбой этого иудея больше, чем соотечественники последнего. Иисус отвечает, что в этом мире царства у него нет – но, возможно, в каком-нибудь другом. «Я ищу истину и обнаруживаю, что меня проклинают», – говорит он с горечью. Тогда Пилат задает знаменитый вопрос: «Что есть истина?» – и добавляет: «У каждого из нас она своя». Тем временем толпа, идущая на поводу у священников, требует распять Христа и кричит, что иного царя, кроме кесаря, у них нет. В рок-опере вроде бы нет отрицательных персонажей, ведь каждый действует так, как считает нужным, но в данной ситуации злодеем вполне можно назвать толпу, которая ранее боготворила Иисуса, а теперь требует его казни. Прокуратор понимает, что местные власти явно решили устранить того, кто им мешает. Он не верит в страшные обвинения и презирает «стервятников», жаждущих крови невинного человека, которого можно назвать сумасшедшим, но уж никак не преступником. Открыто заявив, что Иисус не опасен, Пилат предлагает бичевать арестованного, надеясь пробудить в толпе жалость.
Дальнейшая интерлюдия, имеющая собственное название «39 Lashes», представляет собой звуки ударов плети (на самом деле – палки о пол в коридоре студии), количество которых отсчитывает бесстрастный голос Райса. Мы вновь слышим тему Иуды, которая таким образом объединяет музыкальным языком двух центральных персонажей, каждый из которых заслуживает сочувствия.
После бичевания прокуратор вновь обращается к Иисусу, спрашивая, как ему помочь. «Твоя жизнь в моих руках», – говорит Пилат, но Христос, несмотря на свое состояние, пытается спорить: «Нет у тебя ничего в руках. Любая власть, что есть у тебя, исходит сверху. Все предрешено, и тебе этого не изменить». Римского наместника бесит такая глупая покорность судьбе. А тут еще кровожадная толпа напоминает ему о кесаре Тиберии, который в случае оправдания преступника вероятнее всего разжалует и сошлет прокуратора куда-нибудь. Другого выхода нет: с яростью в голосе Пилат утверждает смертный приговор человеку, который сам этого хочет, и умывает руки (буквально и символически), чтобы его не обвиняли в пролитии невинной крови.
21) «Superstar». А вот и последняя ария! Звучит тема «Сверхзвезда», а затем начинается танцевальный ритм-энд-блюз. Перед нами вновь предстает Иуда, который и из загробной жизни продолжает обращаться к Иисусу. «Зачем нужно было выбирать такое отсталое время и такую неподходящую страну?» – интересуется он, ведь сегодня, при наличии СМИ, Христос точно бы добился успеха. Упоминание 4-го года до н.э. связано с тем, что, по мнению исследователей, Иисус родился вероятнее всего именно тогда – когда был еще жив якобы повинный в «избиении младенцев» Ирод. Также Иуда хочет знать, не обитают ли Будда и Магомет на том же уровне реальности, что и сам Христос, и почему его учитель решил умереть – по ошибке или заранее зная, что эта смерть побьет все рекорды популярности. «Кто ты? Чем ты пожертвовал? Тот ли ты, кем тебя называют другие?» – под лейтмотив «Сверхзвезды» все эти вопросы, не изменившиеся за две тысячи лет, задает хор современных детей. В композиции присутствует также бэк-вокал в духе госпелз. Пение хора и Иуды продолжается, пока музыка не затихает.
22) «Crucifixion». Звучат тревожные клавишные, стучат молотки, вбивающие гвозди, смеются враги, плачут женщины, а Иисус обращается к Богу: «Прости их, ибо не ведают, что творят!» Говорят, Райс хотел вместо этих слов вставить «…ибо не ведаю, что творю», но, хорошо поразмыслив, передумал. Возникает неприятное жужжанье в сопровождении рыданий, а потом все затихает. После небольшой паузы звучит перестук по тарелкам под печальный хор и фортепьяно, а Иисус то ищет глазами свою мать, то обвиняет Бога в том, что он его забыл, то просит пить (слышно даже, как распятый облизывает пересохшие губы). Да, очень тяжелая сцена – как для исполнителей, так и слушателей. Эмоциональная тяжесть все увеличивается. Под тревожные звуки оркестра Иисус говорит свои последние слова: «Все кончено! Отче, в твои руки предаю дух мой!»
23) «John Nineteen: Forty-One». В последний раз мы слышим тему жертвы. Название инструментала подразумевает Евангелие от Иоанна, гл. 19, стих 41: «На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен». Умиротворяющая музыка в исполнении струнного оркестра полна светлой грусти. Можно представить скорбь всех тех, кому Иисус был дорог. Как мы видим, Воскресения в опере нет, поскольку божественность Христа, а следовательно и его способность вернуться из мертвых, ни разу не утверждается. На этом, впрочем, настоял Райс, вопреки желанию Уэббера. Кстати, последнее, что мы слышим, – это лейтмотив предательства Иуды, который плавно продолжает тему жертвы и словно сливается с ней. Таким образом авторы, видимо, хотели сказать, что этот апостол все-таки заслуживает прощения.

Jesus Christ Superstar, история создания

Апр 25, 2011 | Культура, искусство, кино, Музыковед

0 Комментариев

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Еще публикации из раздела МУЗЫКОВЕД

Еще публикации из раздела КУЛЬТУРА, ИСКУССТВО, КИНО