Футбол — жизнь.
Воспоминание об одном матче
8 июля 1968-го года. Пионерский лагерь «Огонек» (от ЦСУ СССР), что под Рузой.
На футбольном поле стайка ребят разбивается на две команды, чтобы погонять мяч.
Разбивка обычно проходила следующим образом: более-менее равные игроки, обьединившись парами подходили поочередно к капитанам, противоборствующих команд, которые по очереди определяли, кто у кого будет играть. Я в тот день был как раз капитаном Спартака, противостоять нам должно было Торпедо. Столь громкие названия мы взяли себе, потому что в этот момент из лагерного громкоговорителя начиналась трансляция (Синявский?) матча столичных Спартака — Торпедо. В то время я уже под влиянием своих московских дядей Саши и Левы начинал болеть за Спартак, поэтому, естественно, моя команда так и называлась. Кстати, мы договорились, что к нашим голам будут прибавляться голы настоящих Спартака и Торпедо (как элемент случайного гандикапа).
Поэтому, наверно, я и запомнил этот день, — благодаря неразрывной связи двух матчей, проходящих одновременно двух Спартаков и двух Торпедо.
Детали нашего матча, конечно стерлись, но трансляция по радио запомнилась на всю жизнь, возможно, отчасти из-за непомерно крупного поражения любимой команды.
Помню, что сначала наш всеобщий любимчик Хусаинов в начале матча вывел Спартак вперед, потом Торпедо сравняло. А под конец матча великий Эдуард Стрельцов, находящийся уже на закате карьеры и молодой Михаил Гершкович за несколько минут наколотили на пару четыре мяча и Спартак проиграл с неприличным счетом 1-5.
На футбольном поле стайка ребят разбивается на две команды, чтобы погонять мяч.
Разбивка обычно проходила следующим образом: более-менее равные игроки, обьединившись парами подходили поочередно к капитанам, противоборствующих команд, которые по очереди определяли, кто у кого будет играть. Я в тот день был как раз капитаном Спартака, противостоять нам должно было Торпедо. Столь громкие названия мы взяли себе, потому что в этот момент из лагерного громкоговорителя начиналась трансляция (Синявский?) матча столичных Спартака — Торпедо. В то время я уже под влиянием своих московских дядей Саши и Левы начинал болеть за Спартак, поэтому, естественно, моя команда так и называлась. Кстати, мы договорились, что к нашим голам будут прибавляться голы настоящих Спартака и Торпедо (как элемент случайного гандикапа).
Поэтому, наверно, я и запомнил этот день, — благодаря неразрывной связи двух матчей, проходящих одновременно двух Спартаков и двух Торпедо.
Детали нашего матча, конечно стерлись, но трансляция по радио запомнилась на всю жизнь, возможно, отчасти из-за непомерно крупного поражения любимой команды.
Помню, что сначала наш всеобщий любимчик Хусаинов в начале матча вывел Спартак вперед, потом Торпедо сравняло. А под конец матча великий Эдуард Стрельцов, находящийся уже на закате карьеры и молодой Михаил Гершкович за несколько минут наколотили на пару четыре мяча и Спартак проиграл с неприличным счетом 1-5.
Этот счет, увы, привел и к нашему общему поражению, — то ли 8-10, то ли 9-10 (хотя, моя-то пионерская команда выиграла…)
Футбол — жизнь.
20 комментариев
Оставить комментарий
[do_widget id=rpwe_widget-33]
[do_widget id=rpwe_widget-38]
Я в это время находился под Ржевом, в верховьях Волги в лагере, организованном пионерским кружком, занимавшимся поиском информации об участниках ВОВ 1941-45 годов. Искали и находили каски с пулевыми отверстиями, кружки и другую утварь, беседовали с местными жителями. Не забывали и о футбольных соревнованиях. Попал я в этот лагерь довольно таки случайно, благодаря тому, что руководитель нашего шахматного кружка был знаком с руководителем кружка красных следопытов. Особенностью нашего местоположения было то, что мы разбили лагерь рядом с Волгой, до ближайшего села несколько километров, связи с внешним миром чрезвычайно ослаблены, не было даже радиоприемника. Новости узнавали от почтальона, который 2-3 раза в неделю проплывал на лодке мимо нашего лагеря и сообщал важную информацию, в основном конечно футбольную ( а что нас еще интересовало в те дни). О том, что 8 июля Спартак-Торпедо знали, с замиранием сердца несколько дней ждали «приплыва» почтальона-лодочника. После того как он выкрикнул результаты матчей (до сих пор помню, что он проорал 1-5, а не 5-1) хотелось утопиться в Волге. Тем более, что наш руководитель страстно болел за Торпедо и некоторое время после случившегося над нами подтрунивал.
Поразила форма передачи информации, такого я не ожидал. Уж казалось, чего только не предпринималось, чтобы узнать результат прошедшего матча, если не был на стадионе, у телевизора или радио: ранние вставания для похода за «Советским спортом» (дефицит, разбирали быстро), звонки по межгороду друзьям…, но, чтобы через почтальона-лодочника?! Здорово!
А я на футбол в первый раз попал в 1965 году. Сейчас уточнил в Интернете дату матча, который тогда посмотрел — 7 августа. Играли Торпедо (Москва) и Спартак. На стадион «Лужники» меня пригласил будущий вице-президент Академии наук РАН Николай Павлович Лаверов. Тогда, молодой геолог, возрастом слегка за тридцать, спортивный подтянутый, он только что вернулся из длительной командировки на Кубу. Поскольку он работал вместе с моим папой, точнее был под его началом, отношения между семьями, несмотря на разницу в возрасте, были очень теплыми (отец был еще и его преподавателем в Московском институте цветных металлов и золота им. М.И. Калинина. Институт этот располагался в здании, построенном из сиреневого туфа, которое стоит около гостиницы Варшава. Теперь там один из факультетов МИСиСа). Его жена Валентина Леонидовна и сын Саша какое-то время жили у нас дома, дожидаясь главу семейства. С Сашей мы были очень дружны. Он был в ту пору один из тех моих старших друзей, кто страстно любил футбол, и можно сказать, был теоретиком этой игры. Некоторое время спустя, после возвращения в Союз, Николая Павловича пригласили работать в Министерство геологии СССР, и далее он дошел до уровня академика и даже члена Правительства. Был заместителем Премьер-министра Валентина Павлова, который поддержал ГКЧП. Лаверов ГКЧП не поддержал, но и отношения своего, то бишь пиетета к новым лидерам не высказал и не выказал. В итоге, Николай Павлович вернулся в свой родной академический институт и стал работать его директором, «творить науку», как он сам в ту пору говорил.
А тогда, в августе 1965 года, жизнь еще не была налажена, и можно было просто ей радоваться, что молодой человек и делал. В общем, пошли мы на футбол в «Лужники». День был пасмурный и слегка прохладный- начало августа все-таки. Накрапывал дождик. На трибунах народу было очень много — на футбол народ ходил охотно. Из игроков я запомнил вратаря Торпедо Анзора Кавазашвили и нападающего Спартака Юрия Севидова. Того самого Севидова, который стал блестящим аналитиком футбола в 1990-е — 2000-е. Умер он совсем недавно. А тогда это был мощный молодой центр-форвард. Торпедо легко повело в счете, но Спартак игру наладил и пошел вперед. Заработал пенальти. И вот тут-то и случился прокол у юного спартаковского дарования. Он подошел бить «с точки», но мокрое поле не дало возможности уверенно ударить на технику. Мяч попал в штангу, отлетел в поле и торпедовцы им завладели. Большего ни те, ни другие забить не смогли. Я искренне болел за автозаводцев, хотя и был уже тогда ярым болельщиком Динамо. Требовал громким голосом, что бы те забили «вторую» (в смысле «банку»)… Видимо, мое поведение было бестактным по отношению к друзьям-спартаковцам, но ничего не попишешь.
После игры Николай Павлович и Валентина Леонидовна, слегка расстроенные из-за поражения спартаковцев, пригласили меня поужинать с ними прямо там же в Лужниках, в кафе рядом со стадионом. Они ко мне относились почти так же, как к своему сыну Саше, которого почему-то в этот день с нами не было (шли летние каникулы и он мог находиться у родственников, кажется в Белгородской области). Наоравшийся, побывший на свежем прохладном воздухе, я с аппетитом уплетал… да-да, именно «азу по-татарски». Очень это блюдо мне показалось вкусным в тот момент. А так оно, собственно, и было.
С академиком Лаверовым ни по работе, ни по житейским делам мне общаться больше не довелось, но футбольный матч лета 1965 года на стадионе в Лужниках я вспоминаю, как одно из самых приятных событий в своей жизни. За что и благодарю академика и его жену и от души желаю им здоровья и долгих лет жизни.
Вот и Валентину Козьмичу Иванову сегодня исполнилось бы 80.
Смотреть здесь.
В том матче лета 1965 года он мог играть… Но вот как-то не запомнился. Однажды видел его в 1980-е, когда он тренировал Торпедо, на ул. Димитрова. В очень хорошей спортивной форме был. И не сказать, что уже было ему за 50. Роста он был среднего. На нем были летние серые брюки, туфли в тон, рубашка с коротким рукавом…Он понял, что я его узнал. Улыбнулся. Я застеснялся, хотя хотел подойти и сказать что-нибудь хорошее. Сейчас точно бы подошел и точно что-нибудь хорошее сказал бы. Там по ссылке очень точно в память о нем сказал Евгений Ловчев. Смысл его слов в том, что Торпедо и для футболистов всех команд была команда-академия и для всего советского народа, особенно для москвичей, образцом того, что профессионализм он в любом деле не только профессионализм, но еще и творчество. Такая была команда «Торпедо» Москва — своеобразный вызов всей закостеневавшей системе.
Человечище. Светлая память.
С Гилей в 66-м.
Боюсь, что в 1966 году В. Иванов уже не играл вообще. На Чемпионате мира в Англии были другие нападающие. Дай, Бог, памяти и что бы без «сети»: Банишевский, Поркуян, Численко, Малафеев — это точно. Хусаинов (подсмотрел все-таки) в той сборной в Англии был. Иванова не было.
Я не помню Валентина Иванова на поле, хотя смотрел и решающий матч Торпедо — Динамо Тбилиси в 1964 году и почти все отборочные матчи сборной СССР в 1965 году. Интересная ссылка о матче Торпедо — Динамо Тбилиси 1964 года с комментариями Анзора Кавазашвили (вот его помню хорошо, и в Торпедо и в Спартаке)
http://www.youtube.com/watch?v=L3Qo25L9tsY
Вспомнилось, как ходили ранней весной 1967 или 68 года в Лужники на тренировочный матч с участием Торпедо (соперника не помню, вроде бы ЦСКА). В воротах за Торпедо играл Анзор Кавазашвили (он перешел в Спартак на следующий год). Народу было много, плотной толпой окружили тренировочное поле (мер безопасности тогда не было). Нам с приятелем посчастливилось стоять прямо за воротами Торпедо. В один из моментов мяч пролетел мимо ворот и попал одному парню, стоявшему недалеко от нас, прямо в пах (к счастью не сильно). Кавазашвили подбежал, взял мяч, похлопал парня по плечу и сказал с грузинским акцентом:
«Береги яйки, сынок».
«Торпедо» стало чемпионом в следующем 1965 году. Вернулся из заключения Стрельцов. Быстро набрал форму. Помню, как уже в 1966 году Торпедо играло с Интернационале в Кубке европейских чемпионов. В Милане 0:1. Приехали итальянцы в Москву играть второй матч в Лужниках. Народу — 103 тысячи. Брат мой Ефим ходил и много интересного рассказывал про ту игру, которая закончилась 0:0. Торпедовцы выбыли из турнира. Стрельцов блистал. В Москве он итальянскую защиту просто возил, но не повезло. В 1966 году еще могла сыграть в Англии на Чемпионате Мира связка «Иванов-Стрельцов». Но, увы, Валентин Козьмич в 1966 году в возрасте 32 лет повесил бутсы на гвоздь, а Стрельцов оставался неблагонадежным. Его в Италию-то взяли с Интером играть под «честное партийное» Аркадия Вольского — тогда парторга ЗИЛа. Брат и его друзья ворчали: «Морозов (тренер сборной СССР) мог позвать в сборную Иванова и Стрельцова, а в ней у него играли Банишевский и Поркуян с Малафеевым». Правда, здорово играли. Но мечты, мечты.
Меня сейчас будет трудно остановить. В «сети» посмотрел запись матча СССР — Франция 1967 года. Представьте себе нападение сборной: Бышевец, Стрельцов, Численко, а??? Это вообще был суперматч.
Стрельцова я видел в игре в те же годы, Андрей,по-моему в 1969 г. (в сети проверил — точно). Матч открытия сезона. 2 мая, Лужники. 103 тысячи на трибунах. Солнечный, теплый день. Я в синей форме юного друга пожарных дружин (ЮДПД) только что бегал по зеленому газону стадиона в пионерском галстуке с лестницей и топориком да еще и в каске с такими же, как и я пионерами — участвовал в массовом представлении (19 мая в День Пионерии мы так же бегали по Красной площади и от души колотили топориками по брусчатке, высекая искры. На поле Лужников этого делать нам не разрешили — крыли матом всех юных пожарников по трансляции во время генеральной репетиции, если кто-то только пытался дотронуться лезвием до газона). После нашего представления и началась та игра. Кто из детей-участников события хотел, получил контрамарки на южную трибуну — за воротами. Все следили за Эдуардом Анатольевичем — что он такое еще сотворит. Но защитники Спатака, на удивление, грамотно его блокировали и развернуться не давали. Но в одном моменте он от них оторвался и… чуть не остался в неглиже — кто-то из спартаковцев схватил его за белые трусы и разодрал их в клочья. Из-под кусков материи выглядывали черные плавки…Ржака над стадионом стояла невозможно веселая. После этого торпедовцы били штрафной. Исполнение: кто-то (???) носком бутсы подбрасывает мяч почти вертикально вверх и он опускается Стрельцову, который просто стоял рядом, в метре, не более, с бьющим, не двигаясь, и ждал, когда партнер сотворит этот пас. Мяч опустился ему на подъем..И я не завидую, Андрюша, тому мальчику который стоял за воротами Анзора Кавазашвили, если бы он оказался на пути мяча, пущенного Стрельцовым. Это было что-то невероятное. В тишине стадиона раздался свист разрывающего воздух спортивного снаряда, который в ворота, к сожалению не попал. Если бы это случилось, то это был бы гол исторического масштаба. А так, была боевая ничья — 0:0.
Ося, и вот что только что пришло в голову. Золотой матч тбилисцев и торпедовцев состоялся 18 ноября 1964 года, так что получается, что я свой пост опубликовал практически день в день с пятидесятилетием этого матча. Вот ведь как, значит не случайно занялись мы своими воспоминаниями в эти дни.
Еще вспомнилось о той игре. После нашего выступления на зеленом газоне «Лужников» 2 мая 1969 года, мой приятель Виталик, который тоже, как и я, был юными другом пожарных, чуть не завлек меня в опасный эксперимент. На высоте примерно семи этажей на БСА есть галерея, которая идет по всему кольцу арены. Она разделяется тяжелыми чугунными воротами в соответствии с границами трибун, которые всегда, в общем, закрыты на тяжелые висячие замки. Они крепятся к несущим колоннам и стенам БСА. Их, очевидно, должно быть четыре штуки. И вот, он, Виталик, решил сесть поудобней — у нас были контрамарки желтого цвета на места за воротами на южную трибуну, а ему, блин, подавай на главную трибуну попасть и там смотреть, что бы все поле перед глазами было. Короче говоря, он перелез через перила, обнял несущую колонну БСА, на которой крепилась одна створка ворот, и по карнизу, шириной сантимов 8-10, проскользнул до границы удобной ему то ли западной то ли восточной трибуны, напротив длинной стороны футбольного поля. Я призадумался в тот момент: мне, вдруг, явились синие от ужаса глаза моей матушки и от этой рискованной затеи я, как-то по-взрослому, отказался. А ловкий паренек, впоследствии морской офицер, служивший на атомной субмарине до начала 1990-х, ровесник, как и мы, капитана Лачина с «Курска», преодолел.
Ося и Левон, даю отличную ссылку на сайт (кстати динамовский), где можно найти информацию о каждом матче чемпионатов СССР. Про матч Спартак — Торпедо 2 мая 1969 года написано, что игра была не слишком интересной, а на воротах у Спартака стоял не Кавазашвили, а Лисицын (что кстати наверное правильно, поскольку Кавазашвили только что перешел в Спартак из Торпедо). Анзор кстати не первый раз на это попал (смотри мою ссылку на матч Торпедо — Динамо Тбилиси)
http://fc-dynamo.ru/champ/
Посмотрел все, что ты поставил, Андрей! Про Анзора для меня вообще открытием стало, как его в Ташкенте не поставили. Да и тут, прямо скажем, неприлично поступили. Но Спартак с ним стал чемпионом в 1969 г. Я помню этих ребят тогдашних: Папаев, Калинов, Семин, Осянин и, видимо, Логофет и уже мог быть Ловчев в защите. Но в европах как-то у этих ребят не очень получалось.
А тот матч действительно не очень был интересным. Скорее, антураж всего этого действия на меня подействовал.
Без всякого интернета, помню состав Спартака-69 наизусть. Кроме того, что в этом году стали чемпионами, но еще установили рекорд 12 или 13 подряд выигрышей.
Анзор Кавазашвили
Геннадий Логофет
Вадим Иванов
Николай Абрамов
Евгений Ловчев
Василий Калинов
Николай Киселёв
Виктор Папаев
Николай Осянин
Галимзян Хусаинов
Джемал Силагадзе
Еще были, кто заканчивал или начинал:
Владимир Лисицын, Вячеслав Амбарцумян, Сергей Ольшанский, Сергей Рожков, Виктор Евлентьев, Владимир Янки, Владимир Прибылов.
Семин еще в 68-м ушел в Динамо.
Я был в Лужниках на этом матче (2 мая), как, впрочем, и на некоторых других с Торпедо. Но, именно, с этого матча возникло стойкое ощущение, что с Торпедо играем преимущественно по нулям и не очень интересно.
Верно, Левон!
Семин пришел тогда к Бескову. Тот начал создавать новую команду. Что-то у него не заладилось в 1968 году с ветеранами. Хотя, какой был ветеран Численко. Ему было всего-то 29 лет, а играть за Динамо перестал и вообще куда-то подевался. В общем неудачный был сезон — пятое место после великолепного 1967 года — второе место и Кубок СССР тогда взяли.
Лично для меня наиболее яркие футбольные воспоминания связаны с периодом 1965-70 годов. 1965 еще фрагментарно, а начиная с 1966 помню себя уже ярым спартаковским болельщиком, большое количество ярких матчей как Спартака, так и сборной (чемпионаты 1966 и 70 годов, чемпионат Европы 68). Спартак интересно провел этот отрезок — отличный старт 1966 года, уверенная и интересная игра в 1968 году, наконец долгожданное и первое для меня чемпионство 1969, да и в 1970 было немало интересного. Потом был длительный,не слишком успешный промежуток, а очередной яркий период пришелся на 1977 — 1979 годы, начавшийся с вылета в первую лигу, а закончившийся чемпионством. Попробую последовательно восстановить в памяти все эти годы и выложить на блог, если конечно Левон не будет против (шутка).
Сказал — ответишь.
Попробуй теперь не «выложить».
Разве что, подумать о систематизации (например, по годам).
Я активно подключаюсь с 67-го.
Не могу молчать!
1965 год и первый в жизни футбольный матч вживую с будущим Вице-президентом РАН в Лужниках я уже описал. Теперь — первый матч на «Динамо». Так же, Андрей, как и у тебя, все сходится в 1966 год. Сентябрь. Прохладный осенний вечер. Матч «Динамо» — «Торпедо». Брат пригласил на футбол свою одноклассницу Татьяну (фамилию помню, но как-то неловко ее сюда прописывать) и меня взял с собой. Они не виделись все лето, так как поступали в институты. 1966 был годом их выпуска из школы. Ефим сначала поступал в МГУ на Мехмат, но на первом же экзамене, что уж тут говорить, провалился. Тут пару слов для ясности надо сказать. В 1966 году выпускались и одиннадцатиклассники и десятиклассники — два потока бурно слились и дали небывалый конкурс в ВУЗы. На Мехмате, что бы свести имевшиеся места с количеством желающих поступить, на экзаменах абитуриентам давали решать олимпиадные задачи — так я запомнил разговоры взрослых о событии, которое резко поменяло планы моенго среднего брата. Ефим был одним из лучших учащихся школы, год или два успешно занимался частным порядком у известнейшего на весь Союз профессора математики И.Х. Сивашинского (не Сканави, конечно, но его учебники то же были популярны) и рассчитывал на успех. Но, увы. Пришлось перезагружаться и готовиться к поступлению уже в августе в МИСиС. Готов он был к экзаменам очень хорошо и, поэтому, спокойно весь июль смотрел по телеку матчи Чемпионата мира по футболу в Англии. В конце июля в начале августа меня и бабушку отправили отдыхать в Юрмалу к ее сестре, что бы под ногами не мешались, папа был в экспедиции в Забайкалье, а братику и маме доверили решать судьбоносную задачу его поступления. Экзаменов было, как известно пять. Первые четыре экзамена — все сданы на отлично. Пятый — сочинение — два… Дальше процитирую самого себя. Я уже писал и публиковал воспоминания о папе и нашей семье. Так что, послушайте. «Мой средний брат Ефим уже в детстве обратил на себя внимание всех родных и знакомых своими способностями. Для него не было проблем ни с одним из предметов в школе. Он был удивительно работоспособен для детских лет. Его усердие, помноженное на врожденные способности и талант, позволяли быстро овладевать точными науками и английским языком, родной литературой и музыкой…
…Обязательно хочу вспомнить один эпизод, который, уверен, сыграл решающую роль в жизни Ефима… Это было в 1966 году, самом трудном для абитуриентов за всю историю СССР. Тогда школу закончили два потока выпускников: те, кто проучился в школе одиннадцать и десять лет. Какие жуткие были конкурсы и в престижные, и в рядовые вузы! Конечно, в этой сложной ситуации кое-кто в приемных комиссиях делал все, чтобы протащить «своих». Ефим, к ужасу всех, кто его знал, и гордился его успехами в школе: мамы, меня, Алика (прим. мой старший брат), его учительницы русского языка и литературы Веры Измайловны Шварцман — оказался среди «чужих». Его подло завалили на вступительном экзамене по русскому языку в МИСиСе при всех остальных пятерках. Каково же было папе, который, находясь в Забайкалье, с нетерпением ждал телеграммы от любимого сына с доброй вестью! В итоге ему пришлось преодолевать расстояния с помощью телеграмм на имя министра высшего образования Елютина с требованием разобраться в этом скандале. Лауреату Ленинской премии отказать не посмели. И с помощью мамы и В.И.Шварцман, потребовавшей дать ей на проверку «двоечное» сочинение одного из лучших ее учеников, Фиму отбили из рук нечисти. Справедливость восторжествовала. После апелляции Ефим получил законные четыре балла…». В общем, лето 1966 года было тяжелым, нервным, а осень обещала начало новой радостной жизни. Во всяком случае брат и его девушка друг-другу были очень рады, а я радовался возможности смотреть футбол, находясь очень близко — на «Динамо» все гораздо ближе, чем в Лужниках, — к футбольному полю. Сидели мы на «Севере» на дорогих местах — по 1 рублю. Ряду, по-моему на 6 или 7, но не по центру, а ближе к штрафной площади. Я, как всегда, фамильярничал. Численко называл своим гнусным вредным голоском: «Игорь», и далее, разумеется, «давай!». «Бывалые» оборачивались на меня и с явным неодобрением призывали быть повежливее: типа «мал еще с такими фамильярностями, тут, понимаешь, выделываться».
Тогда же в первый раз я увидел Машу-болельщицу Динамо. Это, видимо, был такой своеобразный проект органов по психологической разгрузке напряжения толпы. Ну выйдет такая тетя-дурочка в проход на трибуну,скажет чего-то — обычно глупость какую-нибудь с изрядной долей мата, а народ посмеется да и о плохом думать не станет, так как есть кто-то, кому совсем плохо.
Динамо ту игру проиграло. В воротах стоял молодой дублер Яшина — А.Ракитский, который при полном преимуществе динамовцев команду не выручил, дважды пропустив легкие мячи, летевшие издали. Такое и сейчас бывает. Блистал Численко, который все старался свой маневр с выходом на скорости с правого фланга в центр и с ударом с линии штрафной в дальнюю девятку провести. Один раз получилось, но мяч в дальнюю крестовину попал торпедовских ворот. Мне показалось, что ворота даже приподнялись слегка — такой силы удар получился. Еще помню по игре Валерия Зыкова — нашего левого защитника. Он бороздил всю левую бровку от штрафной до штрафной. Очень убедительно играл и даже со своего левого фланга один раз прилично так стукнул: на дриблинге с левой ноги ударил и тоже попал в крестовину торпедовских ворот, но как бы с другой, внешней стороны… В своей карьере он забил, по-моему, лишь один гол. Все время разрушал замыслы противника. Особенно на него жаловался, в смысле, на его грубость, Владимир Гуцаев. Извините, что утомил всех лишними подробностями.
Когда 1967 год вспоминать будем? Там то же есть, что рассказать
Я и не знал деталей про жизнь и судьбу Игоря Леонидовича Численко. Уважьте, ребята, его память и почитайте по ссылке. http://www.biograph.ru/index.php?catid=2&id=2134:chislenko&Itemid=29&option=com_content&view=article
Это был потрясающий футболист, уникальной внутренней культуры,которая шла из семьи, весьма, нерядовой.
Ося, спасибо за ссылку, прочитал. Игоря Численко («Число») я конечно помню. Причем помню позитивно в матчах за сборную (СССР — Венгрия в 1968 году смотрел на поле, матч был в Москве, а не в Будапеште, как ошибочно указано в заметке). Также помню Численко и негативно (в матчах против Спартака, когда он возил нашу оборону). Но плохо я к нему никогда не относился, в отличие от Еврюжихина, которого недолюбливал (он и с виду был не очень симпатичен).