Эрнст Фукс: «Господь Россию не оставил»
Эрнст Фукс — знаменитый австрийский художник, создатель «Венской школы фантастического реализма», архитектор и дизайнер, поэт и философ… В пятнадцать лет Фукс стал самым молодым студентом Венской академии изобразительных искусств. А в двадцать его имя уже звучало синонимом нового направления в австрийской живописи, девизом которого стала борьба с бездарностями авангардизма. Его картины кажутся вышедшими из сновидений. Одни восторгаются ими, другие считают китчем…
Между депрессией и эйфорией.
— ВЫ КАК-ТО назвали себя «тщеславным и гордым художником». Это действительно так?
— Абсолютно точно. Конечно же, в противоречии с другими представляешься себе пророком. Самоутверждение художника всегда звучит как: «Все неправы, прав лишь я один». Только к успеху это отношения не имеет, хотя многие думают, что это так.
— А в чем же тогда секрет успеха?
— Трудно объяснить. У меня есть коллеги, о которых я могу сказать, что они талантливы так же, как я. Но они пьют, теряют время в бесконечных дискуссиях и бесплодном копании в себе. А ведь с подарком, полученным от Господа, надо обходиться благоговейно, смиренно храня дар, полученный свыше, чтобы не упустить его в слабости собственной переоценки.
— В автобиографии вы писали, что ваша жизнь проходит «между эйфорией и депрессией». Вы в этом состоянии до сих пор пребываете или с годами стали более спокойным, уравновешенным?
— Нет, напротив. Чем ближе к последнему шагу в другой мир — а я это уже чувствую, — тем более нетерпеливым становишься. Во всяком случае, я. Теряю покой, когда задумываюсь о том, что еще должен и хочу сделать. Все меньше готовности заниматься второстепенными делами, и подступает гнев, что время уходит.
Рассмотреть невидимое
— «ОДИН из основателей «Венской школы фантастического реализма» — звучит так солидно, что сразу представляется маститый художник, а ведь вам в те годы не было и восемнадцати.
«Автопортрет в шляпе с перьями», 1983 г.
— Мне было шестнадцать лет. Я скоро буду праздновать шестидесятилетний юбилей моей творческой деятельности. Тогда мы не считали это основанием новой школы. Просто был круг друзей, который и до сих пор сохранился, мои коллеги, братство единомышленников. Маленькая группа в 5–7 человек, которые чувствовали важность того, чтобы наряду с тем представлением о действительности, которое у каждого из нас находится перед глазами, мог существовать и еще один мир.
Реалистично представить этот невидимый мир, узреть Ангела смерти, ад или рай не может никто, если это не будет нарисовано. В этом величие искусства иконописи. И «Божественная комедия» Данте — это описание в словах того, что не каждый способен увидеть. И многие другие писатели видели этот мир. Вспомним Булгакова, например его «Мастера и Маргариту». В этом же смысле и мы стремились сделать реальностью то, что не дано иначе увидеть.
— Вашим другом был Фриденсрайх Хундертвассер, имя которого неразрывно связано с историей культуры Австрии. Что объединяло вас и что отличало друг от друга?
— Мы всегда были противниками в споре, соперниками и тем не менее работали в одной мастерской. И я в высшей степени уважаю Хундертвассера, считаю интереснейшим представителем так называемого абстрактного искусства, хотя и не рассматриваю его искусство как беспредметное. Его цветовые вариации кажутся мне самыми прекрасными из всех, какие мне известны. Его преданность своему художественному миру, своему дарованию всегда была совершенно бескомпромиссна, он один из немногих деятелей искусства, о которых я могу сказать: это честный художник, не шарлатан. И все, что им создано, — не подделка, это настоящее искусство.
Все революции -идиотизм
— ИЗВЕСТНА ваша приверженность монархизму. Кем вы предпочитаете быть — придворным художником или королем?
— Вот ведь какой щекотливый вопрос! (Хитро улыбается.) Думаю, что я и есть кайзер. Но, конечно, в духовном смысле. Кстати, если мы говорим о царской власти, на меня произвело сильное, трогательное впечатление признание Ельцина в том, что убийство Романовых в Екатеринбурге было ужасным злодеянием. Провалиться бы в тартарары всей этой Октябрьской революции! Она была полной бессмыслицей, все революции — это чушь, идиотизм, не знаю ни одной, принесшей хоть что-нибудь хорошее. Лишь новые революции, новые войны, самые тяжелые войны, которые нам пришлось пережить. Та же Французская революция, провозгласившая «Свободу, равенство, братство!» — спрашивается, где все это сейчас? Я хотел бы, чтобы в России был и царь, и сильная православная церковь.
— Вы считаете, что Россия до сих пор не может обойтись без царя?
— Это вопрос традиции. В моих глазах Сталин был такой попыткой стать царем. Но царя без церкви быть не может.
— Сегодняшние политики охотно ходят в церковь…
— И они знают почему. Мне трудно судить, искренне ли это или просто тактический прием. Это одному только Богу известно. И все же чудесно, что в Москве был воссоздан храм Христа Спасителя. Для меня это прекрасный знак, что православие на Руси, несмотря на все преследования, не погибло, а, напротив, наполнено жизнью, быть может, именно благодаря этим гонениям. Я, конечно же, был в Загорске, немного знаком с религиозной жизнью вашей страны, достаточно видел своими глазами и хочу сказать, что Господь Россию не оставил. Я читал записки Распутина царю, в которых он пишет, что Россия утонет в море слез, если Германия станет ее врагом. К сожалению, Юсупов, бывший, на мой взгляд, государственным изменником, разжигал вражду, и на какое-то время Россия действительно погрузилась в море крови и слез. Но я надеюсь, что в будущем это больше никогда не повторится.
Эрнст Фукс родился в Вене в 1930 году. Сын еврея и католички, в 8 лет он попал лагерь для детей-полукровок и смог избежать смерти лишь благодаря католическому крещению в 1942 году и отказу матери от мужа, успевшего эмигрировать в Шанхай, чтобы спастись от нацистов.

М. Журавлева, Вена, Австрия